Я издаю протяжный стон и откидываю голову назад настолько, насколько это возможно в условиях почти замкнутого пространства. Между нами, почти не остается и сантиметра расстояния, но я все хочу большего. Жду чего-то, что дало бы мне сумасшедшую разрядку и сняло напряжение, сковывающее все тело, но ничего нет.
Я понимаю, что что-то изменилось потому, что Кир больше не двигается. Молча упирается лицом куда-то мне в ключицу и дышит так, что я не могу издать и звука. Внезапно все прекращается. Кир отодвигает меня, пересаживая на пассажирское сиденье, (а я ведь даже не помню, как почти на руки к нему забралась) и, смотря так, что я тут же сжимаюсь и чувствую себя виноватой, хрипло произносит:
— Я умею заменять, Ева, но заменой быть не готов.
Он толкает дверь, а я ощущая, как начинает щипать в глазах, пулей вылетаю из машины…
— Князева Ева, — сквозь туман в моей голове звенит голос. — Ева! — уже громче кричит преподаватель, и я вскакиваю.
Смотрю на Михаила Сергеевича: доцента экономических наук, пятидесятилетнего мужчину, который, уперев руки в бока, смотрит на меня.
— Да, простите, — отвечаю и, под пристальные взгляды сокурсников, встаю из-за парты.
— Вы слышали, что я сказал, Князева Ева? — я знаю, что он издевается.
Именно у Михаила Сергеевича Звездунова есть вредная привычка — находить студентов, которые совершенно его не слушают и спрашивать, давить, требовать повторить. Не зря у него кличка «Пиз…», ну и дальше по фамилии. Нет, вначале он еще был просто «Звездун», но вот потом…
— Не слышала, — отвечаю и смотрю на доцента. — Простите.
— Я-то прощу, — усмехается он. — А вы? Как вы собираетесь получать знания с таким стремлением? О чем же вы думаете, Ева? О парнях или, может, безответной любви? Об учебе нужно думать в вашем возрасте, — я слышу позади злорадные смешки и не выдерживаю.
Хватаю с парты учебник и пару тетрадей, запихиваю их в рюкзак и обхожу мужчину, спускаясь по ступенькам.
— Куда же вы, Ева Князева? Неужто к парням побежали? — его слова заставляют меня развернуться и произнести:
— Неужто завидуете, Михаил Сергеевич? — мужчина удивленно распахивает глаза, а некоторые студенты произносят: «Вау».
Я разворачиваюсь и ухожу, открываю дверь и выбегаю в коридор. Направляюсь в дальний угол и забираюсь на подоконник, бросая рюкзак в ноги. Обхватываю себя за колени и смотрю в окно. Как же я ненавижу эти его подколы. И ладно бы к Лебедеву или Ромашкиной, которые все время дергаются на парах, но ко мне? Да я ни разу не прослушала его лекции, кроме сегодняшней.