Я впиваюсь в его плечи ногтями, между ног все горит и жжет, возбуждение уже готово раствориться, рассеяв волшебный момент происходящего. Я не понимаю почему так больно? Неужели… неужели Кир меня обманул и между нами ничего не было. Или… или он напротив сказал правду, когда писал мне сообщения, а я ему не поверила?
В этот момент Мирон замирает и начинает судорожно покрывать мои губы быстрыми поцелуями.
— У тебя давно никого не было, да? — хрипло выдавливает он из себя, будто давится этими словами и ему больно их произносить. — Сейчас я побуду в тебе ещё чуть-чуть, и ты привыкнешь, — он проводит языком по моей щеке, слизывая слезу, о которой я и не догадываюсь.
Когда мои глаза успели стать влажными?
— Вот так? — спрашивает парень и легонько двигается во мне, облизывая при этом мои губы. — Так? Как, Ева?
Я прислушиваюсь к собственным ощущениям, прогоняя неуместные сейчас мысли — уже нет того огня, но жжение никуда не пропадает, зато теперь мне приятно чувствовать себя наполненной, это так странно и необычно.
— Все хорошо, — я провожу рукой по его скуле, челюсть Мира напряжена настолько, что он мне кажется каменным. Идеальный мужчина, высеченный из гранитных пород. Глаза, которого закатываются, стоит только ему услышать мои слова.
И Мир сразу же начинает двигаться.
Сначала медленно, плавно, неторопливо, но с каждой минутой его движения становятся все приятнее, все быстрее, я расслабляюсь, и сама не замечаю как начинаю двигать бедрами в такт ему, подстраиваясь, принимая его в себя.
Мирон закидывает мои ноги к себе на плечи, растягивая меня по новой. Внутри от такого острого и глубокого проникновения начинает что-то сжиматься, я часто дышу, чувствую, как на мой лоб и грудь скатываются капельки пота. Обнимаю мужчину, движения которого ускоряются в каком-то неимоверном темпе, Мирон вздрагивает, погружаясь в меня до основания, и, кажется, я слышу его тихий стон. Такой мягкий и беззащитный, слово он страдает от боли. Все во мне отзывается на этот звук, и я сжимаюсь вокруг члена Мира, подрагивая и дрожа всем телом. Я кончаю и с хрипом произношу его имя.
— Мирон… — протяжно повторяю, опять задыхаясь. Я по-прежнему не могу справиться с поглотившим меня удовольствием и не сразу замечаю, как напрягается мужчина.
Не понимаю как, но чувствую, что, между нами, словно опускается завеса. Настоящая стена, разделяющая нас.