В подтверждение своих слов он указал на плетку, что свисала с его пояса.
Ежась от сырости и сквозняка, Ринка шагнула в камеру. Ей казалось, что она спит и вот-вот проснется. Она даже не обратила внимания, когда с ее запястий сняли наручники.
Но когда решетка, закрываясь, громыхнула за ее спиной, девушка оглянулась.
- Подождите! – словно очнувшись, она бросилась к выходу, вцепилась руками в прутья. – А когда? Когда будет суд?
- Почем же я знаю? Это ты не у меня, у адвоката своего спрашивай.
- У меня его нет, – призналась, опуская глаза.
- Если своего нет, значит судья назначит.
- Но мне нечем платить…
Маслянистые глазки Дамерье тут же ощупали ее с проснувшимся интересом.
- Говоришь, нечем платить… Хм, я мог бы помочь в этом деле, если бы ты проявила немного усердия.
Гримаса отвращения исказила личико девушки. Отшатнувшись, она прошептала:
- Нет. Ни за что!
- Ну, как знаешь, – смотритель пожал плечами. – Посиди здесь, подумай. Как надумаешь – позовешь.
Он ушел в сопровождении стражников, унося с собой масляную лампу, единственный источник света.
Ринка осталась одна. Обхватив себя за плечи, чтобы хоть немного согреться, она огляделась.
Новое пристанище оказалось маленьким, всего пять шагов в поперечнике, темным и сырым. Скудную обстановку составляли рваный матрац, набитый гнилой соломой, да отхожее место в углу, источающее неописуемый смрад.
Единственное окошко, закрытое плотной решеткой, торчало под потолком. Камера была низкой, поэтому, встав на цыпочки, Ринка смогла ухватиться за ржавую решетку и подтянуться. Но вместо неба перед ней оказались булыжники мостовой и чьи-то ноги, обутые в грязные сапоги.
Одно радовало: из окошка шел относительно свежий воздух. Она всю ночь простояла, уткнувшись носом между прутьев, вдыхая запах нагретой мостовой и слушая, как вышагивает патруль вокруг ратуши.
А утром, едва рассвело, в камеру ворвалась матушка Ильза. Отхлестала ее по щекам, оттаскала за волосы, приговаривая:
- Ах ты, гадина! Я тебе такую партию сделала! В люди вывела! Самого эрла на блюдечке принесла! Могла жить и как сыр в масле кататься. А ты вот как мне отплатила?!
- Матушка, клянусь, это не я! Я ничего дурного не сделала!
Ринка пыталась уклониться от несправедливых пощечин, но Ильза не слышала никого, кроме себя. Страх за собственное благополучие сделал ее глухой.