Молодой немецкий журналист быстро пришелся по вкусу в лучших салонах Йоханнесбурга. Спортсмен, весельчак и к тому же всегда при деньгах, как такой может не понравиться? Друзей было множество. Политики, кричавшие о несправедливом отношении к Претории, большинство их жен, тоже вопящих, но в более интимной обстановке, местные аристократы, военные, всякого рода авантюристы от наемников до контрабандистов алмазов. Со всей этой публикой Ганс поддерживал дружбу, а иногда, подпоив их, провоцировал к откровению. В результате он побывал в четырех учебных центрах УНИТА. Три были расположены на границе Анголы и Намибии, четвертый, самый большой, – в ЮАР, там готовили высококлассных убийц.
Создав обширную сеть осведомителей, Ганс получал не только информацию тактического характера о выходах диверсионных групп и их целях, но также стратегическую информацию. ЮАР пыталась всячески пробить экономическую блокаду, то и дело занимаясь контрабандой ценных ископаемых в обмен на так необходимые им новые военные технологии. Работа на таком уровне, естественно, была наиболее опасной, и Ганс, общаясь с офицерами из БОССа (юаровской госбезопасности), понял, что те уже начали разработку шпиона, правда, они еще не знали, кто это. «Лебединой песней» разведчика в Претории стал срыв поставки из ЮАР в Израиль урановой руды. Получился крупнейший скандал, но в этот раз контрразведка быстро нашла утечку, через которую вышла на главное действующее лицо.
И пока группа захвата из антитеррористического отряда штурмом брала номер в гостинице, где проживал Ганс Краух, хозяин номера садился в прогулочный легкомоторный самолет, совершавший прогулочный рейс в Лесото…
После побега из ЮАР наступил застой. Капитан Краух, сидя в разведотделе кубинской дивизии, изучал разведсводки и составлял анализ прочитанного. Скука…
Сон явно не шел, не раскрывая глаз, разведчик еще немного полежал в кресле. Неожиданно вспомнил сейф, забронированный в Кейптауне, там лежали «результаты» его работы с контрабандистами. Десять тысяч фунтов стерлингов и неограненные алмазы на сумму пятьдесят тысяч. После обработки их цена удвоится. Естественно, о сейфе ни в Луанде, ни тогда еще в Берлине руководство не подозревало.
«А чего это я о сейфе вспомнил?» – подумал Ганс, открывая глаза. Кроме драгоценностей и денег, там еще лежало два паспорта – новозеландский и аргентинский, и на обоих его фотография. С ними он в любой момент мог выйти из игры.