Девушка поспешно вытерла слёзы. Хоть
кроме птахи-насмешницы никто и не видит. Птица с такими умными
глазами – это уже не «никто».
Да и вообще… чем-то она похожа на
лиарский родовой символ. Как костлявая девица Ирия - на первую
красавицу Юга Карлотту.
Лапки вцепились за решетку, клювик
требовательно стучит. По железному пруту. Наименее ржавому.
– Эй, стриж – не стриж, у меня ничего
нет, – огорчилась Ирия. – Если дождешься завтрашнего обедоужина –
покрошу тебе хлеба. Потому что кашу ты точно есть не станешь. Я бы
тоже не стала, но нужно беречь силы. Вдруг я когда-нибудь выберусь,
– девушка кивнула на недостижимый берег.
Вон, слабо виднеется в серебристой
дымке вечернего тумана.
Чувствуешь себя рыбой в сети. Вроде и
вода кругом, а…
– Близко свобода, а не взять. Знаешь,
я каждый миг представляю, как плыву туда! И нечего смеяться. У
меня, в отличие от некоторых, крыльев нет.
Гостья перестала стучать клювом.
Замерла, чуть наклонив головку. Будто и в самом деле
прислушивается.
Вполне логично. Раз Ирия решила
поболтать с птицей - почему бы той не стать внимательным
слушателем? И раз уж она – куда лучший собеседник, чем родные мать
и брат.
– Нет, тебе лучше не ждать. Улетай!
Или они и тебя схватят. Знаешь, здесь не любят чужую свободу.
Стриж качнул головой, клювик
требовательно тюкнул. Опять выбрав место поприличнее.
– А может, тебе что-нибудь подарить?
На память? Подарить?
Смышленые черные глаза требовательно
взглянули. Пообещала – и в кусты?
– Вот только что у меня есть?
Серый балахон почему-то смеет
называться платьем. Грубые туфли-колодки. И больше ничего…
В черных бусинах-глазах - самая
настоящая обида. Разлилась. Пополам с остатками затаенной
надежды…
– Держи! – Ирия расстегнула замочек
простеньких бус. Еще детских.
Папа когда-то подарил – лет семь
назад. Дочери они понравились – вот и купил. Мама потом еще долго
хмурилась, но носить не запретила.
Потому в монастыре и не отобрали, что
дешевые. Такими не подкупишь и нищего - не то что леонардитов или
амалианок.
Простые камешки, рябиновый цвет.
Издали будто и впрямь - ягоды. Не спутала бы птаха, не решила бы
склевать от бескормицы…
Нет, эта – вряд ли!
Кто решил, что люди - умнее зверей и
птиц? Или лучше? Ланс не пережил смерти любимого хозяина. А жена и
сын не пролили и слезинки на двоих. Слишком были заняты. Заметанием
следов и переваливанием преступления на невиновных.