— Яна, Яна, — швырнул он меня с порога на кровать. Но с ловкостью кошки, я подскочила на ноги. И теперь пятилась к окну, осматривая искоса комнату на предмет чего-нибудь тяжёлого. — И что же мне делать с тобой, убогенькая?
— Может, отпустить? — предложила я, надеясь дотянуться до лампы на массивной подставке, глянув на него исподлобья.
— А может, закончить начатое? — он приподнял моё лицо за подбородок. — Да ты меня своими сверкающими глазищами не пугай. Я глупых девочек, что лезут куда не надо, не боюсь.
Его нос, когда-то сломанный и кривой, а недавно благодаря усилиям пластических хирургов и маминым деньгам ставший аристократически прямым ткнулся мне в щёку. Я брезгливо попятилась как раз в сторону лампы. Но испуганно замерла, когда его рука, скользнув по лобку, упёрлась пальцами в промежность под брюками.
— Артур Борисо… — второй раз подряд не договорила я.
— Что здесь происходит? — голос матери звенел как вынутый из ножен клинок.
— Эта дикая тварь, — оттолкнул он меня, словно освобождаясь из захвата. — Она поджидала меня здесь, — нервно сглотнул он, словно в смятении потёр щёку, задрал футболку, демонстрируя расстёгнутую ширинку. — Вцепилась в брюки, — застёгивался он, всем своим видом выражая ужас и смятение, словно я взяла его в заложники.
— Это неправда! — в отчаянии крикнула я.
— Танечка, клянусь, я от неожиданности даже онемел, — тяжело дышал он от возмущения. — Я тебе говорил, что от неё любой подлости можно ожидать.
— Ты знаешь зачем она здесь, — холодно кивнула ему мать на дверь. А когда та закрылась с другой стороны, подошла и влепила мне пощёчину.
— Мама! — схватилась я за щёку.
— Не смей называть меня «мама», дрянь, — смотрела она с ненавистью моими же зелёными до тошноты глазами. — Не знала бы, что ты девственница и не поверила бы. Даром что ли столько денег на твоё обследование потратила.
— Я не просила! — едва сдерживая слёзы, выскочила я в коридор.
— Ещё не хватало, чтобы ты мне в дом заразу какую-нибудь притащила! — вдогонку крикнула она. — И так запущенная, худющая.
— Да пошла ты, — судорожно наматывала я на шею шарф, засовывала ноги в модные ботинки. Да, да, всё это, конечно, купила мне она, а все мои обноски повышвыривала. У меня своего теперь вообще ничего нет.
— И не смей долго шляться, — спокойно предупредила Татьяна Владимировна в распахнутую дверь. — У тебя приём таблеток. И не забывай, что ты работаешь на меня. Вечером будешь мне нужна.