Увы, но даже таким упрямым колдунам как мы с тобой стоит признать, что этого конца никак не миновать.
Я чувствую, что осталось недолго и многое видится мне иначе.
Не так давно я думала, что смогла смириться с тем, насколько война с девисарами изменила наш мир.
Не подумай, я не виню тебя. Я знаю, что выбора не было, и что виноваты обе стороны.
Но глядя за окно я понимаю, что вся моя жизнь так и закончится ничем. Та земля, которая породила меня, перестала существовать. Минула почти сотня лет, и дороги назад нет и не может быть. Если рекаты и обретут свободу, то никогда уже наш мир не станет прежним. Таким, каким был до встречи с вами.
Я больше не тешу себя иллюзиями. У меня остался всего один близкий человек, и всё, на что я могу надеяться – что наши беды не тронут её.
Девочка, которая принесёт тебе это письмо, очень мне дорога.
Ей не будет покоя в деревне, где этот покой обрела я. Её путь только начинается. Она хочет жить. Как хочет жить каждая реката и каждый девисар.
Прошу тебя, позаботься о ней. Как у меня нет никого кроме неё, так и у неё больше никого нет.
Она мало знает о жизни, которая её ждёт. И если будет на то воля древних богов, не хотела бы я, чтобы жизнь её превратилась в бесконечную череду дней, наполненных сбором урожая и прядением льна.
У неё есть талант. Не дай ей потерять себя.
Всё так же любящая тебя…»
Эйларик отвёл глаза от письма и поджал губы. Однако тут же натолкнулся взглядом на лицо той, что ждала его ответа, и глубоко вздохнул.
Девушка протянула руку, но Эйларик всё ещё не спешил делать то, что обещал.
- Женщина, которая писала это письмо, поняла бы нас, - наконец сказал он. – Она так же печалилась о судьбе рекат, как и мы с тобой.
- Да, - подтвердила та, что сидела напротив него. – Эйларик, в нашем положении не до щепетильности. Если мы не примем меры, Сарад уничтожит нас всех.
Эйларик вздохнул.
Он и сам понимал, что наместник Арсы, брат короля Вотара, слишком ненавидит рекат, чтобы позволить им жить спокойно.
Понимал, что вчерашний костёр – лишь один из многих в череде таких же костров, которые вскорости загорятся на улицах Арсы.
Но также он помнил зелёные глаза рыжеволосой северянки, которая принесла это письмо. Помнил, с каким недоверием она смотрела на пламя костра, на тех, кто его разжёг, и на тех, кто пришёл полюбоваться на казнь.