Карета сверкала, точно золотая. Я потянула за дверцу. Внутри были два диванчика – друг напротив друга. За одним диванчиком стоял сундук и какие-то коробки. Я села на диванчик по ходу движения и стала ждать экскурсовода.
Тут карета тронулась, хотя гида еще не было. Возможно, он должен был подсесть ко мне чуть позже, так что сильного волнения его отсутствие у меня не вызвало. Но тут лошади понесли, и это встревожило меня сильнее. Я нагнулась вперед, чтобы отодвинуть штору и выглянуть в окошко, узнать, что все-таки происходит. Но тут карету тряхнуло, и она резко рванула вверх. Я больно ударилась о стремительно приблизившийся потолок и отключилась. Пришла в себя связанной в пещере-сокровищнице человека-дракона.
Теперь стало понятно, что он перепутал мою карету с настоящей королевской и унес к себе, думая, что я принцесса, за которую можно получить выкуп. Теперь же мой похититель знает, что к королевскому роду я не принадлежу, то есть для него бесполезна. Что же ждет меня дальше: отпустит он меня или убьет, чтобы не оставлять свидетелей?
Я решила лучше рассказать свою историю дракону и пообещать, что не буду ему мстить и вообще буду молчать обо всем, что со мной случилось, а затем умолять его вернуть мне свободу.
О своих приключениях я поведала, уплетая вкуснейший шашлык и запивая его вином (которое, кстати, оказалось неожиданно хорошим, с глубоким благородным послевкусием). Оставалось привести в исполнение вторую часть своего замысла: броситься перед моим похитителем на колени и просить о пощаде, клятвенно обещая, что буду нема, словно рыбка.
Глава 7. Драконьи привилегии
Лера рассказала мне о том, как оказалась в королевской карете, и все постепенно встало на свои места. Это не я перепутал карету, а моя пленница. Она села в королевскую, а принцесса, соответственно, в копию, предназначенную для развлечения туристов.
Гости съезжались в стольный град со всех уголков Тридевятого царства: кто для праздного времяпровождения, кто по делам, причем последних было значительно больше, и аттракционы их не интересовали.
Однако Лера разительно отличалась от большинства из них. И манерами общения, и языком, и внешним видом. Она не заплетала косы, не завивала локоны, не укладывала их в затейливую прическу – волосы у нее были распущены, как у русалки или женщины легкого поведения. Да и одета она была так, будто выросла в публичном доме: короткое облегающее платье подчеркивало талию и грудь, открывало длинные стройные ноги, обутые в совершенно невероятные и, по-видимому, неудобные туфли, из подошвы которых торчали пики (как она вообще умудряется ходить в такой обуви).