Может, притвориться, что меня нет дома
или я напрочь оглохла? От такого звонка второе очень даже вероятно!
Но вряд ли Яков перестанет искать со мной встречи. Рано или поздно
придется с ним поговорить, а я уверена: со временем он не
успокоится, а только злее станет. Добрым дядя никогда не был, ни
слова хорошего никому отродясь не сказал. В детстве я его
побаивалась, потому что он вечно шикал на нас с братцем, чтобы не
шумели, не бегали и вообще вели себя словно какой-нибудь предмет
интерьера, а не дети. Но я быстро нашла способ побороть страх:
представляла, что вместо густых усов у Якова над губой приклеенная
щетка для обуви и она смешно шевелится, когда он говорит. А усы у
него были выдающиеся что тогда в тридцать лет, что сейчас в
пятьдесят.
Крепясь, я сняла куртку, стараясь
больше походить на хозяйку, и отперла замок. Дверь молниеносно
распахнулась без моего участия, в прихожую ворвался дядя, едва не
сбив меня с ног. Чудом успела отскочить!
– Ты! – выплюнул он с
яростью.
Усы над его губой затрепетали, ходя
ходуном. Я тотчас представила вместо них щетку, которая вот-вот
отвалится. Удалось взять себя в руки и поприветствовать
родственника:
– И вам не хворать.
– Нахалка! – окончательно рассвирепел
Яков. – Признавайся, как ты это сделала… Тайком втерлась в доверие
несчастной одинокой старушке и запудрила ей мозги, заставив
переписать завещание на тебя?!
– Да, – согласилась я, чтобы не
оправдываться. – Вы всё вычислили.
Он заскрипел зубами и двинулся на меня
всей своей немалой массой. Я инстинктивно попятилась к вешалке, под
ногами откуда-то взялась Шуша. Не раскрывая пасти, она издала рык –
короткий и утробный. Дядя шарахнулся, как роем пчел ужаленный. Во
дает… Мелких собачек боится! Не сводя с нее глаз, он аккуратно
прикрыл за собой дверь. Жаль, не с той стороны.
– Ладно, – сказал примирительно, –
плевать мне на эту квартиру, все равно на нее не найдется
психов-покупателей. Раз нравится – живи!
– Спасибо, вы очень
великодушны.
– Но меня волнует сохранность
бабушкиной библиотеки. – Мне достался пренебрежительный взгляд. –
Семейным реликвиям нельзя находиться в чужих руках.
– Я тоже часть семьи, – оскорбилась я.
– Мои руки – не чужие.
– Неважно, – фыркнул Яков. – Вы,
молодежь, только в телефонах да компьютерах сидите, а книги
совершенно не цените! Я их у тебя выкуплю.