– Ик!
Анастасия сконфуженно прикрыла рот рукой.
– И-и-ик!
Мужчина за соседним столиком скосил на нее глаза. Анастасия прижала руку ко рту. Следующий «ик» неудержимо рвался наружу.
– И... и...
Щеки Анастасии залил румянец, на глазах выступили слезы, борьба с собственным организмом приобретала у девушки все более изощренные формы.
– Ик! А можно... ик... счет?
Штрудель остался непобежденным.
– Да, я ее убил. На пляже, – сказал Петр Петрович.
Вены на его шее вздулись и пульсировали.
– Было жарко, и она пошла купаться в шторм. А я не остановил ее, хотя и знал, что это опасно. Я виноват, виноват! Она утонула. Я плавал, нырял, пытался найти ее…. Потом оказалось, что ее утащило подводным течением далеко от пляжа.
Марина смотрела на него и думала, что доказать факт умышленного убийства в этом случае практически невозможно и состава преступления скорее всего тут нет.
– Я искал ее до последнего, пока не начал терять сознание, – сказал Петр.
Майор Валерианов ходил из угла в угол. Петр Петрович сидел на стуле, повесив голову.
– И нашел в конце концов, – ответил Петр Петрович. – Поднял на поверхность. Но было уже поздно.
– И с тех пор вы пили и дебоширили, – напомнил майор. – А потом устроились на работу.
– Да, ведущим курсов. По образованию я экономист. Программу курса разработали мои дру...
– Это мы уже все знаем, – сказал Дима. – Где вы были весь вечер пятницы?
– На кладбище.
– И никуда не уходили? – вклинился майор.
– Никуда. А куда я мог уйти? Я даже встать не мог. Я пил. Я вообще запойный.
Петр потер лицо руками. Ладони у него тоже были в толстых венах. На запястьях отпечатались багровые следы от наручников.
Евгения Витальевна выгружала покупки и чувствовала себя очень одинокой. На работе за ней никто не ухаживал. Старые, проверенные коллеги полагали, что такой строгой и правильной даме, действующей по схеме «лучше перебдеть», все личное чуждо. Налоговая инспекция была для нее вполне подходящим местом, но и там у нее было прозвище Сухарик.
– Ну как там наш Сухарик сегодня? Ванильный? В хорошем настроении? Или изображает кирпич? – по утрам спрашивали друг у друга подчиненные.
Некоторые особенно талантливые умудрялись определять степень раздражительности Евгении Витальевны по стуку каблуков в коридоре. Тогда они либо улыбались, либо втягивали голову в плечи и имитировали бешеный трудовой порыв.