— Вард? — изумленно воскликнул отец и радостно рассмеялся. —
Быстрый, подлец. Знал, что я волнуюсь, но теперь я спокоен. Вард
присмотрит за тобой.
«Нет уж, спасибо!» А вслух произнесла:
— Ехать на поезде от столицы до Голстона двое суток, а твой Вард
добрался за несколько часов. Не кажется тебе это странным?
Я хмыкнула. Отец, когда-то тоже был одним из
инквизиторов, у него в подчинении были сыщики, дознаватели и маги,
видящие смерть. Папа мечтал пристроить меня в королевской
инквизиции, чтобы я была под контролем. Так отец думал, что сможет
защитить дочь от зла. Но, дорогой папочка, не сберег ты свою
Самиру. Я оказалась настолько глупой и самоуверенной, что
повелась на обман и предала тебя. Из-за меня отца лишили
статуса инквизитора, понизили в должности и он стал всего
лишь руководителем отдела аналитики.
— Самира, он оборотень, — усмехнулся отец. — Для
него такие расстояния ерунда.
— Мистер Торгест знает, что я твоя дочь? — Глупый вопрос, но
все-таки лучше уточнить. Замерла, в ожидании ответа.
— Конечно,я все ему рассказал. — И, попрощавшись,
отец отключился.
Яповесила трубку. Значит, оборотень мог
знать о позорном назначении в Голстон дочери мистера Вейна. Что же
будет, если люди в Голстоне все-таки прознают обо мне? Я старалась
не отличаться от горожан, ходила по воскресеньям в церковь, мило
улыбалась, старалась быть полезной. Рутина стала моим спасением,
день за днем я восстанавливала душевное равновесие и за три года
это мне удалось. Мистер Торгест мог все разрушить в одно
мгновенье.
Маргоша вдруг решила показать свою любовь и, мурлыкая, терлась о
мои ноги, требуя ласки. У меня же перед глазами лежали фотографии
жертв на столе в кабинете отца.
Сегодня было самое обыкновенное осеннее утро в Голстоне. Мелкий,
противный дождь зарядил еще с ночи. Кутаясь в плащ, я поспешила к
миссис Рохан. Старушка осталась одна в городе: дети уехали поближе
к столице, муж умер. Я ходила к ней каждое утро, мерила давление,
присматривала, чтобы миссис Рохан выпивала лекарство, — и шла к
следующему больному.
— А вы слышали, что нашли у мистера Финча на мельнице? —
прошептала мне мама больного мальчика, едва я переступила порог их
квартиры, и, даже не дав мне открыть рта, ответила сама, широко
вытаращив глаза: — Труп девушки. Голой!
И это было только начало. Посетив еще двоих жителей, я узнала,
что девушек было двое, их жестоко пытали перед смертью. Стоило мне
зайти в больницу, как миссис Парсон доложила: