Эта неприятность совершенно не
изменилась за то время, что мы не виделись. Она была одета в
сиреневый сарафанчик, вертела в руках букетик каких-то цветов и
насмешливо глядела на меня тем самым взглядом, от которого когда-то
я терял дар речи.
Моя бывшая жена как всегда была
свежа, прелестна и голубоглаза.
И за словом в карман не
лезла.
- Смолин – удивленно и без
какого-либо наигрыша произнесла Светка – А я ведь своим глазам не
поверила, даже очки мамины специально напялила на нос. Смотрю в
окно – батюшки, мой бывший благоверный как муравей веточки на
помойку тащит. Сопит, кряхтит, надрывается, брюшком отросшим от
фаст-фуда трясет. И откуда только здесь взялся? Ты же сюда уже
несколько лет нос не кажешь, лишний раз со мной встречаться не
хочешь.
Вот ведь память. Ну, было такое,
сказал я ей при разводе, что вероятность нашей возможной встречи
стремится к нулю, поскольку я теперь туда, где мы можем столкнуться
даже случайно, носа не суну. А особенно на родительскую дачу. Я сам
давно про эти слова забыл, а она – нет.
И нет у меня никакого
брюшка.
- Маме-папе помогать надо – по
возможности независимо ответил ей я – Они уже старенькие, сами не
справляются.
- Саша – в этот момент выглянула из
калитки мама – Давай, не задерживайся, с отцом надо еще душевую
кабину перевернуть. Он и сам справится, конечно, но ты подстрахуй.
Ой, здравствуй, Светочка!
Мама не желала смириться с тем
фактом, что мы развелись и до сих пор лелеяла надежду на то, что
все еще образуется.
- Здрасьте, тетя Лена – бодро
ответила моя бывшая – Он уже идет.
- Разговаривайте-разговаривайте – тут
же сменила тон мама – Митя и сам все сделает, как-никак спортсмен
бывший!
И калитка закрылась.
Я ждал очередной колкости, но ее не
последовало. Светка стояла, молчала, смотрела на меня и вертела в
руках свой букетик цветов.
Самое забавное – мне тоже сказать
толком было ей нечего. Поначалу, как только развелись, я столько
всякого передумал, а сейчас… В голову ничего не приходит.
Нет, права Маринка. Мы с ней как-то у
меня сидели, «мартишкой» баловались, и она тогда сказала, что
встреча с бывшим — это как поход на кладбище. Стоишь над могильной
плитой, думаешь о том, что не сделал, не сказал, не донес до
человека, а изменить ничего нельзя. Все давно сгорело, превратилось
в прах, ушло в землю и ничего не осталось. А если даже и осталось,
то применения этому не найдешь – человека-то уже нет.