- А МЧС – это кто? – заинтересовался
Родька.
- МЧС – это МЧС – я встал с кровати –
Все, брысь в шкаф или куда там еще. Пойду, узнаю, что ей надо.
- А порты-то? – слуга подбежал к
креслу, куда я вчера покидал свою одежду – Хотя да, девка-то
лядащая, чего ее стесняться?
Интересно, что он вкладывает в слово
«лядащая»? Но хорошо, что Маринка его не слышала, она бы даже и
гадать не стала, сразу бы его прибила. А потом еще чучело набила и
из него сенсацию раздула. Мол – вот как они выглядят, марсиане!
Мне, к слову, тоже перепало изрядно.
Как только я открыл дверь, то меня для начала обматерили,
причем настолько заковыристо, что заслушаться можно было. Не во
всякой пивной такие обороты услышишь, и не во всякой
автомастерской.
Потом, сразу же после этого, меня
нежно облобызали в обе щеки, сообщили, что хоть я и гад такой, но
по мне кое-кто соскучился, а после пожурили за то, что я завел себе
нехорошую моду встречать гостей в трусямбах. Не то, чтобы это
сильно раздражало взгляд одной юной и совсем еще невинной особы, но
все-таки нечто неправильное в этом есть.
- Чего у тебя со звонком? – Маринка
направилась в кухню – Утром сначала работал, потом
перестал.
- Враги сломали – ответил я из
комнаты, где натягивал на ноги джинсы.
- Знаю я твоих врагов – серебристо
засмеялась Маринка – Лень и бесхозяйственность. В один прекрасный
день они разрушат всю твою квартиру.
Скрипнула дверь шкафа, в появившейся
щели я увидел перекошенную от злости мордочку Родьки. Я показал ему
кулак и покачал головой, как бы говоря: «Попробуй только». Мой
слуга покорно кивнул, а после демонстративно завязал узел на одном
из моих галстуков, которые болтались рядом с ним.
- Кто бы уж говорил – возмутился я,
прихватил с кресла футболку и направился к гостье – У тебя самой,
между прочим, вся квартира грязными чашками уставлена. Напомнить,
почему?
Маринка промолчала. И правильно
поступила.
Дело в том, что моя очаровательная
соседка кофе пить очень любила, а чашки после этого мыть нет. Мытье
посуды вообще не входило в число ее любимых занятий, но при этом
тарелки, ложки и вилки задействовались гораздо реже, чем чашки. Да
и в целом готовка не была ее коньком, зато она знала все
более-менее приличные места общепита в округе, а в смартфоне
напротив некоторых мужских имен имелись примечания, вроде «Сергей,
ужин» или «Антон, обед». Это были те бедолаги, в компании которых
при необходимости (читай – во времена финансовой нестабильности)
можно было пойти перекусить, но при этом правило «кто девушку
обедает, тот ее и танцует» не соблюдать. Безнадежная влюбленность
даже в наше циничное время имеет место быть, это факт. Иногда из
рядов этих простаков кто-то выбывал, но на его место практически
сразу заступал кто-то новенький. При всей своей безалаберности
Маринка внимательно следила за состоянием дел в маленьком
королевстве любви к ней, и ласково называла этих бескорыстных
поклонников «мой стабилизационный фонд».