– Постой, гелин, – Аргамон преградил им дорогу, закрывая собой практически весь проход. Рядом с ним Свира сжалась еще больше. А вот Альма вскинула взгляд без боязни. Он ее не пугал, в отличие от того, другого, он почему-то не пугал. – До ужина еще есть несколько минут, ступай, Свира, а мы с гелин поговорим, – еще один учтивый поклон, теперь уже перед Аргамоном, и Свира прошмыгнула мимо мужчины, скрываясь за поворотом.
Он же еле заметно улыбнулся Альме, указывая куда-то вглубь коридора.
– Как насчет душевного разговора, Альма?
Вопрос не требовал ответа. Девушка послушно развернулась, направляясь теперь уже в противоположную сторону.
***
– Присаживайся, гелин, – Аргамон указал на кресло за ее спиной, сам же устроился на диванчике напротив. Сложись обстоятельства по-другому, Альма, наверное, даже посмеялась бы тому, как комично смотрится огромный мужчина на практически кукольном предмете мебели.
– Я не гелин, я стану монахиней, – девушка послушно опустилась на мягкую обивку кресла, отмечая, что живущие тут люди привыкли к комфорту во всем. Теплые постели, дорогие одежды, мягкая мебель, наверняка вкусная еда, дорогое вино. Ее мир так далек от этого, да и в этом она скорей всего смотрится глупо.
– Но ведь еще не стала, гелин, – губ мужчины опять коснулась улыбка. Он чуть наклонил голову, заглядывая в лицо девушки. – Сколько тебе сейчас, дитя? – он уже не помнил ее такой. В прошлый раз они решили, что не стоит торопиться, нужно дать событиям идти своим чередом. Тогда успеха это не принесло. Хотя Аргамону иногда казалось, что в их деле успеха быть не может ни при каких обстоятельствах.
– Пятнадцать, – жизнь Альмы сложилась таким образом, что она не знала дня своего рождения. С детства свыклась с мыслью о том, что очередной новый год для нее отсчитывается с первого дня лета. Еще три года, и перед ней стал бы самый настоящий выбор без выбора: послушницы имели право покинуть стены монастыря. Имели право выбрать другую жизнь, отправиться со своим скромным сундуком на поиски судьбы, но так не поступал никто. С младенчества им внушали, что мир вокруг жесток и беспощаден. А особенно беспощаден к ним – сиротам, за спинами которых не стоят родители. Не будет наказан их обидчик, не будет отомщено их унижение. Лишь оставаясь в стенах монастыря, они смогут этого избежать. За долгие пятнадцать лет ни одна послушница не покидала холодные стены навсегда. В этом Альма была первой.