— Но все же вы решили, что сможете
это сделать, несмотря на поднятую суматоху. У нас к вам вообще
много вопросов накопилось. Надоело слушать про то, что мы сдаем
золото в британские и американские банки, когда вы его сгребаете в
таком количестве, что вся страна могла бы безбедно жить.
— Так вы же не в накладе остаетесь
тоже, верно? — спросил я, пока в тазу щелкал лед.
— Что нас просят делать, то мы и
делаем. Например, сейчас, наша просьба: терпеливо расспросить тебя,
и только если ты откажешься сотрудничать — прибегнуть к более
жестким мерам.
— Ага... — я вытянул шею, чтобы
получше рассмотреть воду в тазу. На парочку напротив глядеть мне
совсем не хотелось. — Так значит, что мы с вами не так и
отличаемся.
— Это я уже и так понял. Но знаешь, в
чем проблема? В том, что не может быть двух одинаковых структур в
одном государстве. Поэтому вопрос первый...
— А, вы только еще к делу перешли, —
фыркнул я и поерзал на стуле, снова загремев наручниками. Бородатый
встал. — Эй-эй, я случайно. Могли бы и пластик использовать, тогда
бы тише было.
— Сядь пока, — мирно ответил Денис. —
Пока разговор и так идет.
— Да ему за одного Карпова надо было
морду набить, — пробасил бородач.
— А это кто?
— Тот, кому ты колено прострелил. И
ступню.
— Если бы он меня отпустил сразу,
колено было бы в порядке.
Бородатый вскочил, отбросив стул в
сторону, и бросился ко мне. При этом он задел металлический стол —
тот сдвинулся в сторону, и ледяная вода выплеснулась мне на
колени.
— Так и приложил бы тебя об этот
стол! — рявкнул он, схватив меня за воротник. Голова мотнулась, а в
затылке снова запульсировала боль. Носки стремительно намокали, и
вода заполняла ботинки, заставляя пальцы ног неметь от холода.
— Это ты оглушил меня? — спросил я,
стараясь не дрожать от холода.
— Я.
— Почему-то я так и думал.
Слабовато...
Бородатый схватил меня за шкирку,
приподнял вместе со стулом и подтащил к столу. А потом вдавил
ладонью мою голову в таз так глубоко, что вода едва не потекла мне
в уши. Я едва успел вдохнуть и начал считать. Успел дойти до
двадцати семи, когда меня вытащили обратно.
После безуспешной попытки вытереться
о собственное плечо, я потер губами друг о друга, стараясь
восстановить чувствительность.
— Давайте жить дружно, — сказал я,
вспомним кота Леопольда. — Но, если ты еще раз это сделаешь, не
вытянешь из меня ни звука.