— Завтра, пожалуйста, — голос дрожал,
и даже язык плохо слушался, непонятно с чего.
— Пожалуйста, будьте дома, —
прощебетала искусительница, и положила трубку.
Назавтра от хорошего настроения не
осталось и следа. Здравый смысл при отсутствии сопротивления
рисовал самые мрачные перспективы.
— Ну и почему именно со мной должно
что-то случиться? — вопрошала я в пространство.
Однако от звонка в дверь подпрыгнула,
будто от взрыва.
И эксперт мне сразу не понравился.
Как только его кислая физиономия обозначилась в дверном глазке, я
поняла, что открывать не хочу. Эта мысль едва прорезалась в голове,
как эксперт вкрадчиво произнес:
— Отоприте, Аполлинария Дмитриевна,
душенька. Право же, оба мы в этом заинтересованы.
«Козлятушки, ребятушки, отворите-ка,
отоприте-ка», — детская сказочка выглядела до неприличия подходящей
к случаю. И старомодные манеры посетителя на этот раз скорее
пугали, чем успокаивали. Особенно страхолюдная «Аполлинария»,
которую применительно ко мне никто и никогда не употреблял.
Не открывать, однако, не позволяло
воспитание. Чувствуя себя глубоко несчастной, я щелкнула
замком.
— Ну, вот и славно, что мы наконец
повстречались, — оценщик потирал руки и улыбался, но доверия
по-прежнему не внушал.
Делать нечего, я поплелась за
шкатулкой и мрачно водрузила ее на стол. Тусклые рыбьи глаза гостя
нехорошо блеснули.
— Ну-те, посмотрим, посмотрим, — он
напялил на левый глаз хитрый вариант лупы и придвинул к себе мои
сокровища.
— Что скажете? — не выдержала я через
полчаса скрупулезного осмотра.
Каждую монетку он изучал так, словно
я предложила ему оценить виртуозную подделку.
— Отлично, отлично, — пропел эксперт.
— Вы состоятельная женщина, голубушка! Я бы рекомендовал вам
продать также и ключик.
— Какой ключик? — пока я невинно
хлопала глазками, проснувшиеся мозги лихорадочно просчитывали, с
чего ему понадобилась бесполезная семейная реликвия.
— Этот самый. Сплошное очарование-с.
Я сам, лично, мог бы дать за него хорошую цену. Нечасто встретишь
такой оригинальный экземпляр…
Он убаюкивал меня монотонным
бормотаньем, но ключ выпускать из рук не торопился. Пора было
вмешаться в ситуацию.
— Поверите ли, — натянуто усмехнулась
я, — эта вещица – последняя память о прабабке. Не хочется с ней
расставаться.
Вынуть ключ из его рук и то оказалось
непросто — тот будто прилип к пухлым ладошкам. Задуманное удалось
лишь через несколько долгих минут, в продолжение которых эксперт,
не переставая, бормотал: