– Так нельзя! – кричали мне в трубку мама и бабушка, – Изочка,
мы тебя не для этого растили!
– А для чего? – в отчаяньи спрашивала я, – для войны в
средневековье?
– Изабелла, не груби! – врывался в разговор отец, и только дед
не спорил, а иногда присылал мне смс с предлогом вместе с Валерой
походить на танцы или каратэ.
Насилие Валера не поощрял, поэтому на каратэ я ходила одна,
радостно кидая людей на маты и нанося удары по больному. Зато на
танцах милому все понравилось, и хореограф такая
девочка–зажигалочка, что ух! Валера даже дополнительные занятия
стал брать, и я радостно скакала галопом подле него в танцевальном
зале, надеясь, что я сейчас, ух, какая! И волосы назад!
В целом, все складывалось супер, пока неделю назад Валера не
забыл у меня телефон. Когда мобильный заиграл танго, я, как дура,
умилилась и, не задумываясь, взяла трубку.
– Привет, котёнок, – мурлыкнула в трубку девочка–зажигалочка, –
потанцуем вечером? Я освободила время, так что избавься от своей
худшей половины, и жду тебя в Коко.
Я слушала ее голос, и улыбка сползала с моего лица, а
указательный палец сам жал на невидимый курок. Не отвечая, я
сбросила вызов и, сунув трубку в рюкзак, потопала к котёнку
передать сообщение.
Валера кривил губы:
– Глупышка, ты все не так поняла, я для тебя сюрприз хотел
сделать, а ты испортила,
– Сюрприз? – опешила я, – а вот этот «котёнок» – это тоже часть
сюрприза? – я потрясла мобильным.
– Не хочешь, не верь, – дёрнул плечом дорогой мой человек и,
забрав у меня свой телефон, уехал.
Я ещё минут пять молчала, сверля взглядом прохожих, а потом
полезла гуглить, что это за Коко такое.
И вот теперь битый час я торчала напротив ресторанчика в
французском стиле, выглядывая, когда придёт мой ненаглядный на
встречу с кошкой драной. Стояла, смотрела сквозь огромное окно на
хореографа и думала о том, что ее родители не отдавали в пятиборье,
поэтому она девочка – зажигалочка, а я огонь – баба.
Небо покрылось тучами, словно отражая мое настроение. Я бродила
напротив ресторанчика, стараясь не пропустить Валеру, однако он
успел проскочить. Мне оставалось лишь наблюдать, как милый совсем
не по–дружески поцеловал хореографа. И вручил ей большой букет,
хотя раньше называл такие безвкусными и пафосными. И мне перепадала
лишь одинокая роза – символ тонкости его натуры.