– Я так понимаю, это да? Ты согласен? – уточнила я на всякий
случай, а то вдруг это высшая форма негодования у Аландских
жеребцов.
Конь снова заржал и тряхнул гривой.
– Вот и славно, – обрадовалась я, – и так, Тритон, путь наш
лежит прямо через лес, через горы и потом чуть дальше к мысу
Чертовой бабушки.
Тритон удивлено фыркнул.
– Да, – согласилась я, – говорят, так себе место, и, в целом,
мне бы еще заехать в замок самого страшного волшебника, но я туда
дорогу не уточнила. Может, кто добренький подскажет.
Тритон снова фыркнул, как бы насмехаясь над моими планами, но я
не стала с ним спорить. Это так странно спорить с конем, пусть даже
он такой умный, разве что не говорящий, хотя, может быть, он просто
меня стесняется или не считает достаточно умной собеседницей. Я
свесилась с седла и подозрительно уставилась на Тритона. Тот сделал
вид, что не заметил, но вдруг резко перешел на галоп. С трудом
удержавшись в седле, я решила больше так не делать. Мало ли, в
другой раз вылечу птичкой, шлепнусь и сломаю шею. А этот скакун еще
и поржет над моей тушкой. Нет уж, у меня, знаете ли, планы, а
значит, несчастные случаи – исключены.
За день мы с Тритоном проехали пару деревушек, но не стали туда
заезжать. Мало ли что за люди в них обитают? Опять начнут тыкать и
кричать «девка стриженная» или «лошадь безглазая». Ни то, ни другое
слышать не хотелось, за этот день я сроднилась с Тритоном и
возмущенно вопрошала его:
– Вот зачем ты меня первый раз сбросил, я еще понимаю, но второй
раз?! Второй ясно было, что я победила, и ты это знал, и все
видели. Однако нет же, тебе приспичило мне все косточки помять,
разве так можно?
Тритон недовольно стриг ушами, но молчал.
– Конечно, давай, молчи, – ворчала я, – а после такого позора,
ты как заправский кавалер, оказался у моего дома и спас меня от
разгневанной толпы. Ну, за это я спасибо скажу, чего уж там,
молодец, хотя сдается мне, что народ негодовал не только потому,
что я чьи-то там портки надела, но и из-за того, что твоя конская
морда от хозяина сбежала.
Тритон заржал, ну что ж хорош малый, сам пошутил – сам
посмеялся.
Так мы и доехали до леса.
Едва Тритон шагнул на лесную тропу, как сумерки, до этого
золотисто пряные, сразу потемнели, будто кофейная гуща. Звук копыт
заглушала опавшая хвоя. Что-то невидимое людскому глазу
потрескивало в кустах, отчего мне хотелось обхватить лошадку за шею
и прикинуться ветошью.