— Сын! — громоподобный голос
оглушил даже его. — Сын! Ты очнулся!
В комнату широким шагом вошёл
высокий мужчина. Смутное ощущение узнавания и родственной связи, в
памяти Краснослава, выросшего в интернате для кадетов, неожиданно
стали всплывать образы, как этот мужчина держит его маленького на
коленях, дарит машинки на Рождество, учит драться.
— Господин! Он ещё слишком
слаб! — следом за мужчиной семениладевушка в коротком белом халатике медсестры.
Насчёт неё память ничего не могла
подсказать, но вид молочно-белой груди, выпрыгивающей из глубокого
декольте, едва не ввёл воина Империи в искушение.
Медсестра присела на кровать рядом с
ним и наклонилась поправить ему компресс, словно специально дразня
Краснослава видом роскошной груди.
— Он мой сын, Аграфена. Он не
может быть слабым, — отрезал мужчина.
Отец сложил руки на груди,
возвышаясь над ним, будто скала. Он и выглядел подобающе, грубые
черты лица, словно вырубленные из камня, широкие плечи, густые
светлые волосы. Одет он был в жилет и брюки, из кармана жилета
свисала золотая цепочка.
— Где я?.. — повторил свой
вопрос капитан.
Голос прозвучал тихо и сипло, но
даже так он услышал, что звук этого голоса ему незнаком.
— Что? — опешил
отец.
Краснослав прокашлялся, снова
посмотрел на чужие ладони, худые и беспомощные, с грустью вспоминая
свои могучие кулаки-наковальни, которыми он всю жизнь крушил
рептилоидов.
— Где я? — твёрдо и чётко
произнёс он. — Что это за место?
Медсестра охнула, прижимая ладошки
ко рту. Отец шумно выдохнул и отвернулся к окну.
— Похоже, твоя травма гораздо
серьёзнее, — задумчиво сказал он.
— Травма? — переспросил
Краснослав.
Память ничего не подсказывала, но
зато к нему подкралось смутное ощущение тревоги, будто он потерял
или сломал что-то очень важное.
Отец потёр виски и снова вздохнул.
Теперь он уже не выглядел непоколебимым воплощением
спокойствия.
— Тебя зовут Вячеслав Сычёв.
Ты — наследник рода Сычёвых. Мы находимся в восточном крыле
родового поместья. Тебя устроит такой ответ?
Мысли беспорядочно проносились одна
за другой, Краснослав строил самые безумные предположения и
гипотезы, начиная от ментального воздействия рептилий и заканчивая
предсмертным видением умирающего мозга. Всё-таки он был первым
славяноруссом, попавшим под воздействие аннигиляторной пушки.