– Серебряная Луна! – завопила она, как завязший в болоте лось. Так она меня называла – из-за белого полумесяца на моей груди.
Я тоже бросилась бегом и оказалась рядом, прежде чем она успела хотя бы десять раз переступить своими нелепыми ногами. Я осторожно поставила лапы ей на плечи, стараясь не поранить и не испугать. Тали обняла меня и навалилась всей тяжестью. Я позволила девочке одержать верх, и мы упали вместе. Рыча от радости, я перекатила ее на спину, и мы возились на земле, пока я не встала, тяжело дыша и поставив лапы на грудь Тали. Знакомый запах переполнял меня, воскрешая в памяти тот день, когда мы познакомились. Тогда она боролась за жизнь в жестоких водах Быстрой Реки, а я ее спасла. Древние законы Широкой Долины запрещали волкам общаться с людьми, и мне следовало оставить девочку на берегу. Но я не смогла. Взглянув в темные глаза Тали, я поняла, что бросить бедняжку на смерть было бы все равно что оставить в речной грязи часть самой себя. Мы с Аззуеном проводили Тали до дому, и в Долине поговаривали, что именно этот наш поступок привел к осенней битве.
Я прижалась носом к мягкой коже Тали, изо всех сил втягивая ее запах.
– Серебряная Луна, ты воняешь, – сказала девочка, отталкивая меня и садясь.
Я не вполне поняла, что она имела в виду. Накануне мы с Аззуеном и Маррой выкопали из укромного местечка остатки конины и поели, поэтому я не сомневалась, что пахну приятно. Но с людьми никогда не угадаешь. Я склонила голову набок, задумавшись над словами Тали.
– От тебя пахнет, как будто ты вывалялась в падали, – упрекнула та.
Я счастливо запыхтела. Я действительно вывалялась в падали. В старой конине из захоронки. Мы это сделали, чтобы сородичи поняли, что мы поели и кое-что оставили для них. Конина – отличная еда. Я снова прижалась к Тали, чтобы поделиться с ней запахом.
На лице девочки мелькнуло выражение ужаса.
– Серебряная Луна, от тебя воняет! Отойди! – Она снова с силой оттолкнула меня. Ее тощие ручки были сильнее, чем казались.
– Она хочет сказать, что ты плохо пахнешь, – объяснил Тлитоо, усаживаясь рядом и проводя клювом по перьям. Он выдернул одно перышко, рассмотрел его и отбросил в сторону. Теперь, когда мы встретились с людьми, он успокоился, а я пришла в ярость. С утра, когда Тлитоо разбудил нас, он был вне себя. Он твердил, что мы должны убедить людей скрыться, пока он не выяснит, чем заняты верховные волки. Он не объяснил причин – только сказал, что и мы, и люди будем в опасности, если не послушаемся.