За нашими спинами над толпой пролетел шелест. лишь отдаленно напоминающий встревоженный шепот.
Пораженная новыми открытиями в своем гинеологическом древе, я ответила:
— Да.
— Да, — мягким, но раскатистым голосом подтвердил Кэйр, в эмоциональном фоне которого стало еще больше удивления и тревоги.
Выловить бы потом этого друида и порасспрашивать поподробнее! Как так племя Парталона? Это же оно там не мертвое в горах бродит и фейри режет!
Жрец взял со стоящего рядом постамента первую чашу из двух. Черную как самый густой мрак.
— Принимаете ли вы всю горечь, что вам выпадет?
— Принимаем.
— Так испейте же. Первой это выпадает невесте. Именно она решает, сколько горечи ей пить в совместной жизни.
Чаша была холодна как лед. Мне казалось, что после нее мои руки уже никогда не смогут ничего ощущать. Напиток в ней был прозрачнее кристальной воды, но отвратительным настолько, что это выбивало слезу. С трудом отдышавшись, я передала это королю.
Он залпом допил ужасную жидкость, наглядно всем показав, что горечи в наших отношениях ему судя по всему придется испить немало.
— Принимаете ли вы всю сладость, что ждет вас на жизненном пути?
— Принимаем.
Этот напиток был самым чудесным, самым вкусным, что я пила в жизни. Невероятный, прекрасный, его хотелось выпить залпом, целиком сразу и не оставить ни капельки!
Просто титаническими усилиями я смогла отдать Кэйру чашу. В ней осталась ровно половина.
Король улыбнулся мне и допил остаток.
— Волею Дану, я связываю ваши судьбы перед лицом богов, людей и всего волшебного народа! — торжественно провозгласил жрец и зал взорвался овациями.
С потолка кружась осыпались искры и лепестки цветов, а Кэйрворрейн склонился к моим губам, жадно целуя и… отдавая вместе с поцелуем еще один глоток сладкого напитка нашего счастья.
Я подалась вперед, кладя руки на плечи мужчины и вернула ему ровно половину.
Душу затапливала искристая радость. Ярче радуги, прекраснее северного сияния.
Мое счастье. Разделенное на двоих.