– А когда ты вернулся, уже не сидела. Мы с мамой поменялись местами. Ей там лучше
видно.
– И ты промолчала…
– А мне было интересно, как ты отреагируешь на другую женщину.
– Ну и как? – с досадой спросил он.
– Не адекватно.
– То есть?
– Стал обнимать так же ласково, как и меня.
– И что это означает?
Женечка пропустила вопрос мимо, а минутой позже задала встречный вопрос и в голосе
чувствовалась настороженность:
– Можно тебя спросить?..
– Ты уже спросила.
– Нет, правда. Это для меня имеет большое значение…
– С женой я развелся по самой банальной причине, милая. Тебя это интересует?
– Ты мне говорил, Роберт. Из-за несовместимости взглядов, да?
Роберт вытер салфеткой губы, сказал Женечке «спасибо, дорогая», поцеловал, и устало
отвалил на кушетку.
– Что тебя волнует?
– Просто у меня в последние годы сам по себе стал возникать вопрос: что приводит
супругов, в основном мужчин, к неожиданному беспричинному разрыву? Разлюбил, как
говорят?..
Роберт пожал плечами:
– Можно и так сказать.
– После десяти двадцатилетней любви? – Женечка с презрением взглянула на Роберта,
словно это касалось именно их с Робертом, именно между ними разрыв, и по его вине, и она,
как женщина, перекладывала всю вину на мужчину, своего супруга. В этот момент всплыла
их брачная ночь, когда после безумного соития, во время бесконечных поцелуев он услышал у
своего уха ее шепот, лишенный плоти всех человеческих тормозов: «Ты меня не бросишь, не
бросишь, да?» Получается, что бы ни случилось, а он заранее обязан на всю жизнь «не
бросать» свою жену ни под каким предлогом. Своего рода – пожизненное заключение, точнее,
законное покушение на свободу его творчества. Мысль слабо сказать тяжелая – гнетущая,
уничтожающая.
– Значит, любовь может пройти после стольких лет безукоризненных духовных
отношений? Возможно ли такое?
Роберт задумался. И в самом деле, «возможно ли такое?» Что удерживает человека от
перемены?
– Наверное, в момент выбора – что оказывается сильней.
– Что?
– Свобода творчества или любовь.
13
– Боже! Это же инквизиторство, Роберт! – Женечка грустно покивала головой кому-то за
окном. – И ты об этом так хладнокровно говоришь. Разве для тебя твое творчество не важней
моей любви?
– Почему «твоей»? – Роберт, не замечая, невольно задал обнаженный вопрос. – Я не в счет?
– и вышло действительно хладнокровно, как от пресыщенности жизнью.