Пока домработница заваривала чай, Елизавета успела
принять душ, нанести легкий макияж и скользнуть в простое по крою, но эффектное
и очень дорогое платье. Она оценивающе взглянула на себя в зеркало. Неплохо. Постоянное
плавание… и дети… вернее, их отсутствие… позволили сохранить фигуру.
Вот о чем Лиза жалела, скрывая чувства от мужа. Она
понимала Стаса. Сам он до третьего класса воспитывался в неблагополучной семье.
Потом был детдом. Затем нашлась дальняя родня, какой-то дядя, равнодушный к
племяннику, но не злой, и в последние годы школы юный Стас хотя бы был сыт и
одет.
Он сам всего добился и всегда повторял: «Нет в
детстве ничего хорошего, только иллюзии и их болезненное разрушение. Не хочу
плодить страдания. Мы с тобой больше полезного делаем для несчастных детей, как
если бы сами были их родителями».
Лиза соглашалась. А потом видела на улице детскую
коляску и расстраивалась так, что иногда по несколько дней не выходила из дома.
… Она уложила волосы модными небрежными завитками,
поискала в ящике недавно купленное в сувенирной лавке недорогое украшение.
Стоил кулон сущие копейки, но Лизе понравился круглый шарик в серебряной
«паутинке». Когда она вглядывалась в украшение, ей казалось, что нити внутри
него двигаются и меняют цвет. Продавец сказал, что это работа одного пожилого
стеклодува в стиле «муранское стекло».
Стасу кулон тоже понравился. В последнее время он
вообще поощрял увлечение жены, шутливо именуя его «поиском интересного хлама». Лиза
проводила целые дни, прочесывая антикварные лавки и блошиные рынки. Во-первых,
это позволяло проводить меньше времени дома, наедине с откровенно депрессивными
мыслями, во-вторых… во-вторых, Елизавета любила вещи с историей.
Она никому бы не призналась, боясь, что ее сочтут безумной
(в худшем случае) и выдумщицей (в лучшем), но иногда найденное «старье» словно
пыталось ей что-то рассказать. Разглядывая его, Лиза впадала в странное
состояние, транс или медитацию, и в ее голову приходили образы и звук далеких
голосов.
У нее даже появился клиент, импозантный мужчина Максим
Максимович, бизнесмен из окружения Корецкого, который охотно покупал интересные
находки из коллекции Лизы. Она отыскала старинные железнодорожные лампы для его
пригородного дома и сама отреставрировала кресло начала двадцатого века для
рабочего кабинета.