– Везет тебе с генетикой, без всяких вложений девчонкой выглядишь, как вчера из школы выпустилась, – заключает она. – Мне вот многое перекроить пришлось. Нос подправила, скулы вылепила, жир из щек откачала. А как с проблемной кожей боролась! Думала уже сдаваться. Ничего не помогало. Но в любом деле главное – упорство и боевая хватка. Ты всего добьешься, было бы желание.
Рассеянно киваю.
– Я даже рада, что ты меня не узнала, – смеется. – На глазах, кстати, линзы. Представь, лицо перешивала и не боялась, а на лазерную коррекцию зрения никак не решусь.
– Наташа? – изумленно выдаю я. – Наташа Судак?
– Судзиловская, – поправляет мягко. – Фамилию тоже пришлось поменять. Для себя. Мне так больше по вкусу, да и с родной семейкой меньше связи.
Наконец вижу девочку из прошлого. Милую и скромную, в очках с толстенными стеклами, постоянно таскающую за собой рюкзак с кучей учебников.
– Не узнать, да? – усмехается. – Я уже не похожа на тот четырехглазый жиртрест.
– Ты всегда симпатичной была, – произношу ровно. – Возможно, чуть полноватой и слегка зажатой, но это ведь вполне нормально для такого возраста. Теперь ты и вовсе как актриса выглядишь.
– Благодарю, – роняет небрежно. – Не скажешь, что я управляю сетью крутых отелей, да?
– Ух ты, – восхищенно выдыхаю. – Молодец.
– Ладно, ничего особенного, – невозмутимо пожимает плечами. – Знаешь, я помню, как ты тогда меня защищала. Ну, в седьмом классе. Шолохов заграбастал мой личный дневник, зачитывал записи перед всем классом. Стыдоба. Я же этому конченому дебилу в любви признавалась, всякие романтические бредни разводила. А он ржал. Издевался урод. И никакого внимания на мои просьбы и рыдания не обращал, читал и читал, стебал по полной программе. Зато потом появилась ты и мозги ему вправила. Он аж обмяк весь, поник, покраснел. Ты любого хулигана могла на место поставить. Боевая.
– Да, – замечаю тихо. – Разное бывало.
– А потом на выпускном вас выбрали королем и королевой, – продолжает оживленно. – До нас дошли все эти модные западные примочки. Как же Шолохов трясся, ведя тебя на сцену. Оно и понятно, первая красавица района.
– Глупости, – отмахиваюсь.
– Чистая правда! – восклицает.
Ее взгляд жадно впивается в меня, скользит по лицу, исследует каждую черту. Опускается дальше, оценивает одежду и обувь.