– Дуняш, это ж мировой судья! Что ж ты так с мировым-то…
– Да черт с ним, что он мировой! Такие слова обидные и матери выпалить!
Никак мамка не успокоится, а Владимир Иванович все смеется:
– Ну, молодец! Ну, отутюжила мирового!
Вот так-то и началася война. Прошла неделя, может, и две, как-то прибегають девки и кричать:
– Раненых на вокзал привезли!
Как пустилися мы к железной дороге!.. А там и вправду их из вагонов выгружають, и кто побогаче, уже подарки нясуть, гостинцы разные… Ну, а через месяц уж столько раненых привозить стали, что хоть цельный день встречай.
Взяли на фронт и нашего хозяина. Пришли и на фабрику какие-то мужики, навесили на палатки, где пенька хранилася, большие замки, печати нашлёпали, а нас домой отправили. Пришла я, рассказала все мамке, а она и говорить:
– Ладно, проживем как-нибудь. Вон, бараки для солдат уже строють, шшепок оттудова с Динкой навозите, так больше барыша будить.
И начали мы топливом запасаться. Бывало, как подъедешь к баракам, как навалишь этих шшепок!.. А если плотник добрый попадется, как отрубить тебе шшепку здо-оровенную!.. а мы ее – на санки да домой. Съездим и раз, и другой, третий… цельный двор этих шшепок натаскали. Во благодать-то! Кинешь ее в печку, а она как вспыхнить, как затрешшыть!.. Но мы их по чём зря не жгли, больше кылками топилися, из сосонника по-омногу их натаскивали. Как только начнуть елки осыпаться, вот тут и лови момент! Граблями наскребешь, в постилку натаскаешь, завяжешь, ляжешь потом на спину, голову подсунешь под узел, вот и катаешься по земле, чтоб подняться. Наконец, бочком как-нибудь приноровишься, р-раз, встал и-и побежал! Да наперегонки друг с другом, чтоб еще успеть сходить, подруга-то вон сколько постилок принесла, надо и мне…
А за Рясником буркАла38 был глу-убокий, должно с дом пятиэтажный, и к нему мужики на ночлег лошадей гоняли. За лето так он просыхал, что, бывало, идешь возле, а трава под ногами аж хрустить. И вот мужики-то сидять там ночами, цыгарки курють, да видать и бросють какую, буркала этот и загорись. Зашумять по деревне: буркала горять, тушить надо! А кому? Да собяруть нас таких-то… девчонок, ребят, мы и носим воду, заливаем, увидишь где огонек пробивается, да и плеснешь на него.
Да нет, тогда еще не знали, что это – торф и что им топиться можно. Это уже потом, через много лет его обызрели и стали в печках жечь, а тогда еще и понятия не имели.