– За то, что твои отморозки меня не убили, благодарить не собираюсь, – сказал Шах, – хочу, чтобы ты мне свой долг отдал. Или забыл про свое обещание?
– Я ничего не забываю! – Прохрипел Бык, – что тебе надо?
– У меня есть женщина. Моя женщина. Ее прессуют твои люди.
– Кто такая?
– Елена Викторовна Арбенина, вдова профессора Нестерова.
Бык молча уставился на Шаха. Тот не отвел взгляд. В нем горел огонь решимости:
– Что тебе от нее надо?
– Наследство, деньги, золото, сам понимаешь. – Медленно прохрипел бандит.
– Это моя женщина!
– Я слыхал, она хороша собой.
– Оставь ее в покое!
– А деньги?
– Еще раз говорю – оставь ее. Забудь и про нее и про наследство! Денег я тебе не дам. Если ты наводил про меня справки, то должен знать, я собираюсь открывать свою клинику, а это очень дорого, так что считай, что денег у нас нет.
Повисло тяжелое молчание.
– Где мои ребята? – Спросил Бык.
– Не знаю. Валялись во дворе у Евы.
– Живы?
– Да. Были живы, по крайней мере.
– Кто их так? Ты?
– Я, кто еще?
Бык снова замолчал. Было заметно, что в его голове происходит «битва мозгов».
Наконец, он произнес:
– Ева, значит? Мою маму тоже Евой звали. Так ты ее любишь? Ладно, ладно, не мое дело. Только вот что странно, не успела мужа похоронить, а уже с тобой крутит.
Шах сжал кулаки, еще минута, и он бросится на наглеца.
– Остынь, я думаю.
Наконец, Бык встал из-за стола.
– Ну, что ж, я рад, что знаком с тобой. Считай, мы в расчете. Пусть твоя Ева живет спокойно. Ты за нее не бойся. Про меня – молчи. Проговоришься кому, сам знаешь…
– Ну, что ж, я не в восторге от того, что знаю тебя. Но почему-то я тебе верю. Если обманешь, или с Евой что-то случится, я тебя из-под земли достану, сам знаешь.
Из горла Быка послышались какие-то хрюкающие звуки. Шах удивился, это смеялся Бык.
Действительно, бандит улыбался. Шахов был ему глубоко симпатичен. Он протянул куру. Мужчины с чувством обменялись рукопожатием.
Когда Шахов вернулся к Еве, уже рассветало. Он заглянул в спальню, Ева спокойно спала. Он отпустил сиделку. Прошел на кухню, открыл холодильник:
– Не густо, но жить можно. Приготовил свою фирменную яичницу, сварил кофе.
И вдруг почувствовал чей-то взгляд. Резко обернувшись, он увидел в дверном проеме в полупрозрачной ночной рубашке стоит Ева и внимательно наблюдает за ним. Она не сводила глаз от его лица, шеи, груди. В горле пересохло. Он подошел к девушке, обнял ее, притянул к себе. Запах ее волос, ее нежная кожа, ее мягкая грудь сводили его с ума. Он гладил ее тело ладонями, целовал губы, все крепче прижимая к себе. Она отвечала ему на поцелуи. Он взял ее на руки и понес в спальню. Разделся и лег рядом. Его грудь была покрыта черными волосами. Они по форме напоминали два крыла, расходящиеся от центра грудной клетки над грудью к плечам. Сходились волосы тонким ручейком, протекая вниз по животу и ниже.