– А Вы – тётя Тася?
– Да какая я тебе тётя. Всего-то на десять годков с небольщим хвостиком тебя старше, – глядя прямо в глаза, досадливо произнесла женщина. Она поиграла плечами, напрягая и без того высокую грудь, выше подняла голову. – Видишь, солнце встаёт играючи, бабье лето начинается. Вот и маме стало легче. А ты с тётей Нюрой приходи-ка на обед – я пирогов испеку…
– Придём, – просто ответил Виктор и шагнул за порог.
Сама ещё не зная почему, но настроение Тасино резко улучшилось. Энергия бурлила горячим ключом. С домашними делами она справлялась быстро: наводила порядок в доме, пекла пироги, варила щи, компот, тушила картошку, одновременно стирала и при этом громко напевала. Тася заставила мать надеть новую кофточку и юбку, что подарила ей к Восьмому марта.
– Да зачем, дочь? Какой праздник? – «Давно не было у неё такого настроения», – удивилась Мария Никитична.
– Да ведь гости придут. Не встречать же их в домашних халатах, – весело отвечала Тася, надевая чёрный трикотажный сарафан и тонкий бежевый свитерок, жалея о том, что не взяла с собой белую кружевную блузочку, которая очень освежает и молодит.
Едва Тася успела слегка припудриться и тронуть губы розовой помадой, как в дверь постучали.
– Проходите, проходите, – расплываясь в улыбке, пригласила соседей Мария Никитична.– Ей передалось весёлое настроение дочери. «Куда только хворь делась», – радовалась она.
– А мы с удовольствием. Приятно видеть тебя, Никитична, в полном здравии. Вот за это и пригубим по рюмашке, – заявила Анна Ивановна, ставя на стол бутылку вина.
– Садитесь, садитесь, всё готово, – суетилась молодая хозяйка, вынимая хрустальные рюмки из буфета.
Чтобы снять некоторое смущение Виктора, спросила:
– А, что за вино?
– Красное виноградное, – ответил Виктор, усаживаясь за стол.
Тася вся светилась. Её лицо преобразилось: оно казалось моложе, привлекательнее, глаза сияли, как два раскалённых уголёчка. Она выпрямила спину, подняла голову, и от этого казалась выше ростом. Тасе самой нравилось это ощущение. Никогда она не чувствовала себя так легко, свободно и уверенно. «Что это с ней?» – изумлялась мать, время от времени поглядывая на дочь.
За столом говорили о житейском: о прошедшем лете, о предстоящей зиме, о вымирающей деревне.
– Вот Виктор и сорвался со сверхсрочной службы – внял моему одиночеству. А что тут в деревне меня караулить? Нужно определяться на работу, жизнь устраивать, – сокрушалась мать Виктора.