За пределами. Уют одиночества - страница 7

Шрифт
Интервал


Раздвинуть вширь и вглубь сознанье.
Но знанья пища для печали,
Когда проникнешь в суть вещей,
Увидишь духом пропасть дали,
Всю череду бессчетных дней
Души бессчетных воплощений
В земную плоть и плотный мир,
С небес на твердь круговращенья,
И духом чувствовать, что сир.
Сознанью плотная завеса
Спадет однажды, может быть,
Со страхом жду, и с интересом,
Пока что буду просто жить.

Дух-ангел

Взирая на существ земных прискорбно,
И с завистью, вдыхая воздух горный,
Слететь и ангелом желанье восхищая,
Представлю, что родители встречают
В момент любви духовного вхожденья
В реальный мир из мира сновидений,
И обретя в тот час земную оболочку,
Я, дух, сосредоточусь в сердце точкой,
И заискрятся ауры серебряные нити…
С любовью к вам иду, родители, простите
За то, что стану я надеждой и отрадой,
И райских кущ прекрасных мне не надо,
Но испытаний, разных бед, преодолений.
Прискорбно ли взираю, с умиленьем
Духовным глазом с жаждой воплотиться,
Где будущие вижу ясно папы, мамы лица,
Так зов благой судьбы во мне неодолим,
Господь, благослови, с небес паду я к ним.

С юбилеем, отец!

Четверг. Июль. Семнадцатое. День.
Обычный день, и всё же необычный.
Из прошлого не свет – приходит тень
Отца – не может он явиться лично.
И тень сгущается до плотности телесной:
Как в жизни предо мной отец живой!..
И страшно чуть, и радостно мне, честно,
Старик за восемьдесят лет, а молодой.
С рукопожатием скажу я: С юбилеем!
Пусть встреча эта лишь воображенье,
Прошу к столу, добавлю посмелее,
Душой к душе осталось притяженье.
И глухо чокнулись, и выпили, молчанье
Красноречивее любых порою здравиц,
Мне о себе поведать хочется отчаянно,
И упрекнуть, что сделать я не вправе.
Четверг. Июль. Семнадцатое. День.
Обычный день, и всё же необычный.
Из прошлого не свет – приходит тень
Отца – не может он явиться лично.
И тень сгущается до плотности телесной:
Как в жизни предо мной отец живой!..
И страшно чуть, и радостно мне, честно,
Старик за восемьдесят лет, а молодой.
С рукопожатием скажу я: С юбилеем!
Пусть встреча эта лишь воображенье,
Прошу к столу, добавлю посмелее,
Душой к душе осталось притяженье.
И глухо чокнулись, и выпили, молчанье
Красноречивее любых порою здравиц,
Мне о себе поведать хочется отчаянно,
И упрекнуть, что сделать я не вправе…
А он молчит, и смотрит, и внимает,
И я молчу тогда, как хочется сказать,
Без слов меня он словно понимает,