***
Река бурлила, пенилась, завывала. Камни непокорные точила. Извивалась, брызгала во все стороны слюнями бешенства. Водопадами в некоторых местах обрушивалась. Там, за поворотом.
В палатках закряхтели. Проснулись под шум кипящей воды. Я себя у костра обнаружил – здесь и заснул, держа в руках обугленный сук.
Позавтракали солониной и горячим чаем.
На воду сели.
– Сноровка, – капитан сказал, – Нужна – по таким порогам ходить…
А на носу опять заворчали, заерзали: – И не по таким ходили!
Я только молчал. Боялся. Весло крепче сжимал.
– Ух! Завертело, мать твою! – вошли мы в первую воронку, нырнули с первого камня.
Захватило нас течение. Понесло на каменистый берег. Замелькали вокруг радужные брызги. Запузырился воздух.
На камни швырнуло, тряхнуло. Крики послышались. Всплеск.
Я оглянулся на капитана. Его место пустовало.
– Табань, на хер! – заорал я, – За борт унесло!
Краем глаза уловил пресловутую фуражку, набитую тиной. Руку, цепляющуюся за склизкие камни. Глаза огромные. Взгляд безумный. Пену у рта.
За весло мое дряхлая рука схватилась. Кто-то забулькал за бортом, заскрипел. И во всех звуках этих – страх животный.
Я и сам испугался не на шутку, весло потянул на себя – вытащить старался. Не помню, что кричал, лодку направлять умолял, вроде.
Конец ознакомительного фрагмента.