– Как это пропадём? Умрём? – перспектива смерти пугает меня.
– Может, и умрём, на всё воля божья, – она шепчет молитву и осеняет крестами себя и меня.
– Тогда правильно, иди, корми животину, – соглашаюсь я и засыпаю вновь.
Так было почти каждую ночь. Я почти не видел, чтобы она спала. Прожила она очень долго. Видимо, постоянная забота о тех, кто не мог о себе позаботиться сам, продлила её тяжёлую жизнь. В восьмидесятом году она впервые получила от государства свои деньги. Восемь рублей пенсии или в переводе на возможность купить мясо в магазине: ровно четыре килограмма. Тогда же она получила первый в жизни свой паспорт. А через два года она ушла туда, куда смотрела по ночам: мимо окна, мимо улицы, мимо сада… в зовущую звёздную даль.
Почти каждое утро я просыпался от испуганного вскрика моей матери. Это обозначало, что мне надо вставать, брать в сарае лопату и идти хоронить очередную крысу, ставшей добычей нашего кота Тимофея Ивановича. Кто так первым назвал нашего кота, никто уже не помнил, но к имени прибавляли отчество вполне заслуженно. Это был не просто кот, а кот крысолов. В день он ловил по одной – две крысы, приносил их и клал возле порога нашего дома. Вся морда кота была в шрамах. Победы доставались ему явно нелегко. Кот пользовался уважением у всех наших соседей и каждый незаметно для моей мамы старался чем-то вкусным угостить кота. Иваныч появлялся дома уже под вечер, довольный и сытый.
Вот и в это утро вскрик матери и ругань в адрес кота, что тот носит крыс домой а не оставляет там, где убил их, разбудил меня. Я взял за хвост крысу и захоронил ее под забором. Сломал веточку и воткнул в место захоронения, чтобы завтра знать, где хоронить следующую. Нарвал охапку одуванчиков для кроликов, живших у нас в большой клети в сарае, находящегося в конце яблоневого сада. Я поставил на место лопату и положил одуванчики перед кроликами, те с радостью зашевелили черными носами, и через несколько минут все было чисто. Я посчитал кроликов, не хватало крольчихи. Она скоро должна была родить крольчат. Я пошел в сад и поискал ее в траве. Но ее нигде не было видно. Нашел ее я мин через пятнадцать, она вырыла себе нору в угольной куче и сейчас из этой норы, словно два красных огонька, светились ее большие глаза. Я нарвал ей новых одуванчиков и положил перед норой.