– Нет. Уже рядом. Ты устал? – она взглянула на него своими лучистыми глазами и дурацкая мысль тут же испарилась.
– Вовсе нет. Просто, я подумал, что если еще далеко, то можно поймать такси.
– Пойдем пешком, – игриво заявила она, – Ненавижу машины. Надоели. Чуть что, сразу машина. Сидишь, как в клетке. Вся жизнь за стеклом проходит. Не успеваешь ничего заметить. Только поймаешь что-нибудь взглядом, оно тут же улетает мимо.
– У вас есть машина?
– И не одна. Лучше бы их не было. Люблю гулять пешком. Пусть далеко. Но пешком. Столько вокруг интересного.
– Вот у меня нет машины, – признался Иван Моисеич, – Не заработал, пока.
– Счастливый. А с виду не скажешь.
– Это от того, что я старый и толстый.
– Ты смешной.
– Совершенно не похож на романтический персонаж поэтического плана, правда? Это от того, что я слишком много времени работаю. Вот и толстый. И душой совсем зачерствел, можно сказать – засох, сидя на стуле. Дышу душной пылью чужих рукописей. Но не могу отказаться. Чем-то надо себя питать. Как-то добывать кусок хлеба. И не с кем не поспоришь. Прав тот, кто платит. Иной раз хочется сказать: «Хватит!» «Прекратите таскать всякую бредятину!». Но потом подумаешь, ведь это мои кормильцы. Чем больше бездарных авторов, чем больше этих серных посредственностей, тем я нужнее. И смиряешься. Хотя иной раз голова идет кругом. Но читателям, этой публике вокруг нас, этой тупой толпе, нравятся эти бессмысленные опусы. Издателю тоже нравятся. Каждая глупость увеличивает тираж. Глупость тянется к глупости, питается глупостью и порождает новую глупость. И чем дальше, тем больше. Особенно в нашей стране. Поэтому я работаю. День ото дня. Месяц за месяцем. От зарплаты к зарплате.
– И не хочешь все бросить?
– А что я еще умею?..
– Может быть, что-нибудь еще умеешь?
– Еще я умею ворчать. Но за это деньги не платят.
– Ты любишь деньги?
– Не то, что люблю. Просто это такая жизненная необходимость. Каждый раз их оказываться меньше, чем приходится надеяться. Поэтому я привык соизмерять свои желания со своими возможностями. Иногда от этого становится грустно.
– Тебе надо денег?
– В данный момент они нужны для того, что бы сделать тебе еще что-нибудь приятное. И мне грустно от того, что в данный момент у меня их не так много, как того хотелось бы.
– Хорошо. Стой здесь, – неожиданно приказала она, прислонив его к серой стене между каким-то кафе и «Булочной», – Возьми мою шляпку. Держи двумя руками. Крепче. Улыбайся.