– Я тоже так думаю, – усмехнувшись, сказал тот.
– Смотри, папа, как быстро скачет мой конь! – весело закричал Вилл, который только начал связно говорить.
Выражение лица Генриха смягчилось.
– Прекрасно! Мужчине нужен быстрый конь, чтобы всегда быть впереди и обгонять противников. – Король взял сына на руки и обнял, прижав свою ярко-рыжую голову к его огненно-рыжей.
– А что сказал твой канцлер? Он ведь ставленник Теобальда, – поинтересовалась Алиенора. – Бекет тоже пытался убедить тебя завоевать Ирландию?
– Томас делает то, что я ему приказываю. – Генрих сверкнул серыми глазами. – Сейчас его главная задача – пополнить государственную казну, и он с этим замечательно справляется. Должно быть, торгашеское происхождение дает себя знать. – Он поставил сына на пол. – Пока мать улаживает разногласия с Теобальдом, они оба будут заняты, и я смогу спокойно, без советчиков заняться другими делами.
Алиенора отдала ребенка няне.
– Ты хотел сказать – мы сможем заняться другими делами. Эти дела такие же мои, как и твои.
Генрих мрачно взглянул на нее:
– Само собой разумеется.
– И все-таки мне приходится напоминать об этом.
– Когда я отплыву в Нормандию и Анжу, ты останешься здесь моим регентом. Ты заменяешь меня, а я тебя. Мы всегда будем править вместе, успокойся. – Теперь Генрих, кажется, был разгневан.
Алиенора не собиралась успокаиваться. Она не верила словам мужа. Если он и привлекал ее к делам, то лишь тогда, когда ему это было выгодно.
– Но Аквитания – прежде всего мое герцогство, – твердо произнесла она. – И в данном случае я решаю, прибегнуть ли к твоей помощи, а не наоборот.
Генрих нетерпеливо вздохнул:
– Не цепляйся к словам. Тебе нужен мой меч, чтобы держать баронов в узде. А я по́том и кровью обеспечиваю безопасность Аквитании. Однажды наш сын унаследует твое герцогство, и мы обязаны создать для этого все условия. Не понимаю, почему ты бесишься.
– Потому что для меня это важно. Ты должен считаться со мной.
Он яростно зарычал, привлек ее к себе и исступленно поцеловал. Она схватила его за руки, их объятия словно превратились в поле битвы. В крови забурлил гнев; сдерживаемое желание искало выхода.
– Разве ж я не считаюсь?
– Говорю тебе, мои права дороже, чем твоя жизнь. – Она стояла так близко к нему, что ее слова перемешались с воздухом, который он вдохнул.