Находиться внутри плотной материи было противно. Видимость
отвратительная, словно в глаза насыпали песок, и ощущения мерзкие,
будто бы сейчас разорвёшься на сотню маленьких призраков от этой
самой распирающей тебя посторонней материи.
Но нынче исчезновение в липе было настолько кстати, что Лотти
плевать было на неприятные ощущения. Разорваться она была готова от
радости.
Так-то, Навязчивая Светлость! Как там, ещё не поседел от
ужаса?
Доктор от ужаса не поседел. Он обошёл дерево кругом и фыркнул,
остановившись на прежнем месте.
– Забавная альтернатива шали…
Нет, вы только гляньте на болвана! Ему забавно! Может он просто
в шоке, вот и несёт чушь? Храбрится?
Лотти, разумеется, не ответила. Пусть думает, что она просто
может исчезнуть, а не в липе торчит.
Лорд Лим долго пристально смотрел на ствол, потом вздохнул и
признался:
– Шарлотта, вас видно через дупло. Ну, не всю… Кусочек.
Вот теперь она точно заплачет, хоть и не умеет... Так хотелось
сказать Отвратительной Светлости, чтобы не смел называть её по
имени!
А доктор вдруг проявил неожиданную уступчивость.
Леди Лим уже приготовилась к тому, что он будет долго караулить
и изводить какими-нибудь вопросами и прочими глупостями. Пока её не
разорвёт от посторонней материи на много крошечных призраков… Очень
злых.
Но герцог вздохнул ещё раз, повесил шаль на низкую ветку и
побрёл прочь.
Лотти тут же с облегчением вышла из липы.
– Обиделся, – постановил Блэк откуда-то сверху.
– Чтоооо?
– Бе-р-ртраму Несбиту обидно. Лотти колючка. Несбит славный
малый.
– Глупая птица, чего бы ты понимал! Он не обиделся, а испугался
наконец, – задрала нос Шарлотта.
Теперь она снова и окончательно решила: ночному представлению
быть. Надо брать доктора тёпленьким и добивать.
Берт сидел при догорающих свечах и пытался считать овец.
Спать всё равно невозможно, а с конопатой врединой он совсем
бросил в эти дни вникать в дела поместья. Это тоже нужно. Иначе до
науки и больницы дело дойдёт только к старости.
Конкретно с овцами было явно что-то не то… Док уже чуял, но
никак не мог уловить детали, потому что сосредоточиться не
получалось. Почему-то в красильной мастерской овцы считались так, а
при стрижке – эдак. И поди-ка: по отдельности обе счётные книги
идеальные, комар носа не подточит. Отчитываются разные люди, и оба
вроде как молодцы. Проверили книжку, убрали в архив, выдали молодцу
рождественскую премию… Потому что комар ведь носа не подточит,
попробуй не похвали! Но вот если подумать о том, что это одни и те
же овцы… Неужели никому до Берта не приходило в голову отследить
процесс полностью?!