Потомок древних королей - страница 137

Шрифт
Интервал


- Ну, я же двадцать лет, пока ты кони не двинешь, не могу жить совсем без этого? Это ж все работать перестанет. Оно тебе надо, Дарина? Или сейчас отошлешь и приходить запретишь? – от злости или обиды у него побелели и дрожали ноздри.

- Ты все же нашел бы себе кого, Юрас, и женился. Это ненормально, согласись – так жить. И правда – осторожнее там, - покачала я головой.

- Ненормально – это когда пару отбирают. И я оттуда дурака одного вытаскивал, сам не хожу.

Юрас, угрюмый, как туча, встал с травы. Поднял за руки меня. Спросил, не отпуская моих рук и глядя в глаза:

- Что, тебе совсем все равно - с кем я, где я? Жив ли вообще?

- Ну, что ты говоришь такое? - сжалось сердце от жалости, - мне бы так хотелось, чтобы у тебя все было хорошо! У меня тогда камень с души спадет. И ты не чужой мне - сколько раз жизни друг другу спасали. Если тебе нужно ходить туда, чтобы сохранить мужское здоровье, то ходи. Но, правда – семья лучше.

- А моя семья – вот она. Я бы тех, кто все это перемешал, сам бы с землей сравнял. Я сказал, что буду тебя ждать, значит – буду. Отогреваться стану душой рядом с вами хоть изредка. А если все же встречу кого - кто знает, то тебе первой скажу, - развернулся он к Владу, - а ты сам? Тоже три года бобылем жил? Сомневаюсь…

Влад крутнулся, кулак полетел в лицо Юрасу. А потом, не успела я выдохнуть судорожно втянутый в себя воздух, оба замерли, как статуи. Блестя серебряными глазками, к нам враскачку топал Мир. Подошел, обнял за ноги Влада.

- Батя, низзя, мама р-ругать будет. На… - тянул ручки, требуя взять себя. А батя не шевелился. Охнула тетя. Я дрожащим голосом просила: - Сынок, они больше не будут. Я их сама поубиваю, если что. Скажи, чтоб сели, хорошо?

Мир тряхнул за руку Влада, сказал садиться. Тот сел, потрясенно глядя на застывшего Юраса. И того тоже посадили.

- Дела-а, – протянул Юрас, потирая щеку, до которой так и не долетел кулак, – вот это я понимаю – командир растет. Дарина, поехал я, наверное. Еще неделю буду в столице и обязательно заеду. И не раз, – глядя на Влада, он спокойно встал, развернулся и ушел к коню.

А Влад глухо сказал: - Я передумал тогда, опомнился. Бросился вдогонку за тобой. Я и пятерка стражи, как всегда. На середине пути на нас напали. Тринадцать человек. Я уже и забыл, когда на дорогах разбойничали, а тут будто со всего края их собрали. Пока разобрались с ними, пока связали... Потом перевязывал раны своим, все почти тяжелые… Мне досталось меньше других – собой прикрывали. Один из пленников – степняк… Дальше я кинулся за подмогой, послал к тебе, а сам свалился. Когда пришел в себя, мне доложили, что вырезаны все в том доме... все, что с тобой были – все пятеро. А тебя нет... нет тебя там! И нигде нет! Мы их взяли, только пока нашли, пока понял, что тебя они не… что ты ушла сама… Что же творилось с тобой тогда, если даже я так запутался? Зачем это все, не вижу смысла, не понимаю, если дети мои? Прости меня за то, что сам тогда решил за нас. Если сможешь когда-нибудь…