Налила себе и мне по чарке сладкой ягодной наливки – с устатку,
с тяжелой холодной дороги. Мы выпили и не спеша поели. От крепкой
наливки ослабели ноги и руки, но голова только светлее стала. Я
рассказала все о себе – бабушка ей доверяла и мне велела
довериться. Как про бабушку сказала, она всплакнула. А когда
успокоилась, сказала невесело:
- Ты знаешь, детка, а старые люди ведь не о покойниках больше
плачут, а о том, что и сами скоро уйдут. А о них что ж плакать? У
них все уже устроено, ясно все, а нам только предстоит. И вопрос
еще - как…? Так что о себе я плачу – пожить еще хочется.
Про тебя скажу, что зря ты ушла, нельзя так. Твоя бабка тоже вон
подолом махнула, а что там было - и не разобралась. А ее Юрас один
всю жизнь прожил, годами таскался по всей стране, искал ее. Потом в
службу ударился. Бабы водились, но это от отчаяния и одиночества.
Ни одну своей так и не назвал и детей других не нажил. Знаю, что
двух парней воспитал – сирот чужих. Здесь живет, пойдем к нему
завтра, отведу я тебя. Чую, что и с тобой так же – выслушать нужно
было, а не бежать. Глупо ты поступила, по-детски. Вернись, детка.
Как будто дом продать хочешь, а не к нему. Выслушаешь его, а потом
уже и решай. Это будет умно, ты уверена будешь, что поступаешь
верно.
Звучало это разумно, но сейчас решать ничего не хотелось.
Увижусь с дедом – потом.
Назавтра мы шли к дому деда, и я рассматривала город. Все, как в
том сне – везде строения из камня, а живого почти совсем нет,
только жидкая, снулая уже травка пробивается кое-где. Чужое все,
непривычное. Зато люди здесь одевались и удобно, и богато. А уж
некоторые женщины так просто необыкновенно красиво.
Я с интересом разглядывала короткие бекеши из дорогого сукна,
шитого шелком и золотом. Отороченные разной длинны и цвета мехом,
затянувшие стан до упора. Длинные, широкие книзу теплые юбки.
Сапожки на каблучках – яркие, цветные. На голове шапочки,
отороченные мехом. У замужних из-под шапочки виднеется укладка из
дорогой ткани плата, скрывающей сложенные на затылке волосы. А
незамужние девы пускали свои косы свободно, как и у нас в селе -
показывали этим, что ищут себе мужа.
Красиво... а я как из лесу вышла. Посмеивалась над собой – не
особо и цепляло сейчас все это, мне было почти все равно, как
выгляжу. На улицах на меня посматривали с разным выражением - не
обращала на это внимания, просто скользила взглядом, не
всматриваясь в лица. Сейчас заботило другое - я волновалась перед
встречей с дедом.