После того раза он больше не целовал меня, а я не просила.
Понятно же, что ему было мало этого, зачем мучить? В свое время об
отношениях между мужчиной и женщиной нам с сестрой рассказывала
мама. Я знала, что собой представляет мужское желание и что
потребность в близости - не просто прихоть.
Ко дворцу подъезжали глубокой ночью. Я устала и поэтому уже не
особенно волновалась. Саблю и лук, широкий воинский пояс и колчан
со стрелами у меня давно уже отобрали и спрятали где-то в обозе.
Влад укутал меня в свой плащ и забрал к себе на коня. Пока
проезжали по городу, я умудрилась пригреться и задремать. Возле
входа, на высоких каменных ступенях нас ожидали люди.
Я честно пыталась разодрать глаза. Влад опустил меня с коня,
быстро спрыгнул сам и снова подхватил на руки. Я сонно таращилась,
пока он нес меня по коридорам, поднимался по лестнице. Занес в
комнату и усадил в кресло. Даже сейчас – полусонной, мне любопытно
было посмотреть на все вокруг, и я оглядывалась, крутила головой. В
полумраке, подсвеченном огнем камина, удалось разглядеть немногое,
но кровать в углу комнаты я видела ясно и она меня притягивала.
Влад опустился на одно колено и стащил с меня сапоги, размотал
портянки. Встал и откинул с постели покрывало.
- Дальше сама. Раздевайся, ложись. Туалетная за этой дверью. Там
все понятно. Помыться набрано, но ты сама не сможешь - сильно
устала, еще уснешь в воде. Вымоешься завтра, как выспишься. Воду
поменяют на теплую. Я прикажу тебя не будить. Служанка будет ждать
за дверью. Спи, маленькая, отдыхай. Ты у себя дома.
Проснувшись ближе к полудню, я сладко потянулась. Спала в
несвежих подштанниках и рубахе, а длинную женскую рубашку,
отделанную кружевом, вчера пожалела надеть на немытое тело. Звать
служанку не хотелось, как и показывать ей мужское исподнее на себе.
Потом поняла, что вся моя одежда исчезла, да и какой смысл
бояться?
Я сходила в уборную и осмотрелась там, а потом не спеша прошлась
по комнате, наслаждаясь непривычными ощущениями – весь пол закрывал
ковер с очень высоким нежным ворсом. Осторожно выглянула за дверь.
Там на мягкой лавочке сидела полненькая женщина средних лет и
широко зевала, прикрывая рот рукой. Увидела меня и просияла:
- Ну, наконец-то! Я уже сама здесь почти уснула. Как вас
называть, госпожа? Я Мила, ваша прислуга.