Даже в отсутствии хозяина в кабинете сохранялся тонкий аромат дорогих сигар, впитавшийся в светлые ясеневые панели; но особую изысканность ему добавлял ни с чем не сравнимый божественный запах свежей типографской краски. Сквозь застеклённые дверцы просачивался дух недавно вышедших в свет книг и медицинских альманахов. А из соседнего шкафа, более солидного, чьи стёкла отсвечивали матовой плёнкой заклинания, обеспечивающего целостность пергамента и ветхих переплётов, тянуло совсем иным – стариной. Духом Времени. Мудростью предков, что в тёмные века Средневековья, несмотря на царящие невежество и ужасающую грязь, на косность нравов и преследования религиозных фанатиков, сумели погасить костры Инквизиции и зажечь новое пламя – Науки. Знаний. Просвещения.
Захария не первый день с вожделением поглядывал именно на этот шкаф, но, увы: доступ в сокровищницу открывался для избранных, в число которых усердный, но недостаточно опытный практикант пока не входил. Потому-то он лишь скользнул полным сожаления взглядом по тончайшим рейкам, поддерживающим расстекловку, с неохотой отвёл глаза, намереваясь перейти к разрешённым книгам, но вдруг… подскочил как ужаленный. И развернулся к хранилищу раритетов, не веря своим глазам.
Створка одной дверцы выдавалась чуть вперёд. Похоже, рассеянностью страдал не только Эрдман, но и хозяин кабинета, то ли забыв, то ли, зачитавшись, не успев замкнуть на особый замок свой сундук, сиречь, шкаф с сокровищами. Сердце Захарии неистово забилось.
О-о! неужели он своими глазами сможет увидеть то, о чём шептались студенты, обожающие своего профессора? знаменитые трактаты Абу-ибн-Сины, известного как Авиценна, свитки Цельса и рукописи Парацельса, папирусы безымянных египетских целителей…
…и даже… что ещё? Представить немыслимо!
Затаив дыхание, он коснулся начищенной до блеска медной ручки. А ну, как сейчас сработает какая-нибудь новомодная защита и испепелит святотатца на месте! Но гром не глянул, молния не сорвалась с потолка, а напольные часы времён короля Иакова Первого продолжали отстукивать мерно, ровно, успокаивающе. Дверца подалась – и бесшумно открылась.
Дух Времени отдавал пергаментной пылью и какими-то органическими красителями. Неудержимо захотелось чихнуть. Бывший студент сморщился, пережал пальцами переносицу, глянул на один из тиснёных золотом книжных корешков и вовсе перестал дышать, забыв о чихе. Потянул дрожащую руку. Отдёрнул. Обозвал себя дураком и