Но вообще, они с Ричардом почти никуда не выезжали. Он с трудом переносил балы, банкеты, всю ту светскую шелуху, которая составляет предел мечтаний некоторых. К тому же ложь и лицемерие, пышным цветом благоухавшие в престижных салонах, вызывали у него острую реакцию отторжения. А если приглашения все-таки было не избежать, Ричард держался отстраненно и не отпускал Джози от себя. «Вы моя жена, и я не намерен делить вас ни с кем даже на время танца», – неоднократно заявлял он. И Джози, хотя и не без возмущений, подчинилась этой его прихоти. Такое властное и бескомпромиссное утверждение его прав будоражило ее, ибо напоминало путы, которыми он связывал ее в постели. Посещать же мероприятия подобного плана одной, будучи замужней женщиной, являлось верхом неприличия. Поэтому ей оставалось лишь навещать родителей, сестриц да нескольких замужних подруг. Но по большей части она предпочитала оставаться дома и развлекать Ричарда, разумеется, когда он тоже был дома, своей хандрой. Как правило, это приводило к определенным, весьма пикантным последствиям.
Появилась графиня Брандуэн. Она подошла и одной рукой сжала руку Ричарда, другой – ладошку Джози. Графиня была высокой, величественной, со следами ослепительной красоты, женщиной, предпочитавшей платья ранневикторианской эпохи.
– Дети мои! Как же хорошо, что вы заглянули! – восторженно проговорила она, увлекая обоих за стол.
Джози она посадила по правую руку от себя, откровенно хвастаясь ею.
– Моя милая, – громким шепотом проговорила графиня, – когда уже вы порадуете нас своим интересным положением?
Джози зарделась, сделавшись еще прекраснее, и бросила испепеляющий взгляд на Ричарда: мол, вот с него и спрашивайте. Они сидели друг напротив друга: в доме тетушки гостей мужского и женского пола всегда сажали по разные стороны стола.
Но поскольку Джози не ответила на вопрос тетушки, то к разговору тут же подключились Молли и Долли и наперебой стали нахваливать своих малышей. Джози вздохнула и призвала на помощь весь свой опыт светского общения.
Обед так и проходил за ни к чему не обязывающей беседой о милых семейных пустячках.
Подали сладкое. Возле Ричарда оказалась тарелка с печеньями, обильно осыпанными сахарной пудрой. При виде этого лакомства он чуть заметно вздрогнул. Джози всегда удивляло, что ее муж настолько не любит сладкое, даже кофе и чай всегда пьет такими, что, по ее мнению, их и в рот-то взять нельзя.