Мы расселись за столом, и веселый дед вынул из кармана коробочку
и дунул в нее. Оттуда пылью сыпонула мелкая мошка и разлетелась в
стороны. Я возмущенно замахала руками, а он тихо рыкнул, уже не
веселясь:
- Не маши! И не смотри на меня, будто я тебя съесть пришел.
Нежные какие все…
Оглянулся, поискал глазами, и я заметила, что второй старик
уселся на полу, привычно скрестив ноги, да так и сидел там,
прислонясь к стене и прикрыв глаза. Тот, что выпустил мошку,
вздохнул и обернулся ко мне:
- Я ведун на воинской службе. Можешь звать Мастером. Тарус, - он
кивнул на длинноносого воина, - тоже. Стас из тайной государевой
службы, а это… тоже нужный человек. По нашему понимает, но сам
говорит плохо. Устал он, так что пускай себе сидит… как привык.
Ты тоже, наверное, устала ждать. Так что сразу к делу – с
мертвыми говорить может только он, - ведун кивнул на сидящего на
полу, - да еще пара людей… но они совсем уж далеко отсюда. Я
расспросил его, узнал уже то, что сам хотел. И уговорил ехать сюда
- вдруг ты захочешь что уточнить? Но про это потом…
Ты родом из Зеленой Балки, лет тебе шестнадцать с небольшим.
Стало быть, знал я твоего отца, и имя его могу тебе сказать. Не
бойся, - расстроено махнул он рукой, - можно, давно уже можно. В
тот год, как они слюбились с твоей мамкой, частые набеги были.
Много тогда стражей полегло, сшибка за сшибкой… В те времена туда
втрое больше воинства посылали, а возвратилась едва пятая часть.
Тогда и отец твой сгинул… Таша. Тоже ведун был, при войске. Не
самый сильный, и ничего в тебе от его воинской силы нет.
- А-а…? – выдохнула я.
- Рыжий и глаза карие. Только ты веселее раскрашена, девочка. И
похожа, видно, на мамку. Только вот масть отцовская. Звали его
Ташем…
Я вздернула руки к щекам, а он не дал – перехватил их и держал.
Сердито рявкнул:
- Кто тебя учил так делать?! Нельзя тяжелой бабе в страхе за
лицо хвататься – с уродливыми пятнами дитя родится. Сиди тихо,
слушай и руками не маши! Тебе необходимо знать все это, а мне
некогда бабьи вопли слушать да слезы утирать. Тяжко слышать будет,
но ты же хочешь узнать?
Так вот - мне страшно думать про это и говорить тяжко, но… тела
твоего отца не нашли. А это значит, что тебе есть за что мстить
степнякам, дочка. Ты имеешь святое право на самую страшную кровную
месть.