Опять остановил меня взмахом руки, не дал ничего ни сказать, ни
сделать:
- Потом... Если захочешь, вдвоем с тобой поплачем о нем. А пока…
вот еще что важно: нет на тебе никакого проклятья, девочка. Нет,
как нет… Я умею видеть такое и ясно вижу – чисто все.
Я на время застыла с раскрытым ртом. Потом все же спросила:
- Как это нет?
- Да вот так и нет. Совсем. С чего ты вообще взяла, что оно
есть?
- Потому что оно… было.
- Такое возможно. Только любое проклятие не вечно, для каждого
есть свой срок. И может такое статься, что срок этот уже вышел,
ограничившись твоей мамой, а может и до нее еще. Или было выполнено
какое-то условие, при котором оно утратило силу.
Я потерянно молчала, обдумывая его слова. Значит, мама могла
иметь семью? Выйти за мужа - моего отца..., родить много детей… и
сыновей тоже. А я? И улыбнулась тому, что роилось в моей
голове.
- Это ничего не меняет для меня. Но за свою дочку я рада, сильно
рада. Спасибо, что сказали.
- Это ты про которую дочку? Ты сына ждешь, если что. Свет
маленькой души виден и разнится. У сыновей он ярче, у дочерей -
мягче, теплее.
Опять я растерянно замолчала, не зная, что сказать на это. Руки
с лаской потянулись к животу... Сынок? Наверное, мне все равно, кто
родится - любить буду так же сильно. Вот только с сыном все будет
не так просто - ему нужен отец. Одинокая женщина не вырастит воина,
не научит твердо держать оружие в руках. Даже если он захочет
выращивать хлеб, то все равно должен будеть уметь защитить свою
семью. А еще - принимать мужские решения, вершить мужские
поступки.
Я не думала про сына, когда шла тогда в крепостцу. Не подумала -
за кем будет ходить хвостиком мой сынок, когда подрастет? Кому
станет заглядывать в рот, признавая главенство над собой во всем?
Ждала, что он одарит дочкой. Да, с ней было бы
проще...
- В нашем роду всегда рождались только девочки. И я видела
дочку! Во сне – в будущем. Так ясно привиделось мне в той избушке у
Строжища... Может, вы все же ошиблись?
Старый ведун вдруг подобрался весь. Тот, который Тарус,
выпрямился на лавке и застыл, внимательно глядя на меня. Даже тот,
из тайной службы – Стас, повернулся ко мне всем телом. И с пола
послышалось шевеление, там поднял голову усталый старик и открыл
глаза. Очевидно, я сказала что-то очень важное для них. Старый
ведун хмыкнул, оглядел своих товарищей и спросил меня: