- Я не говорю с врагами.
Визар пожал плечами.
- Ты меня разочаровываешь, примитив. Но мы очень хотим, чтобы ты нам все рассказал. Лисса?
- С удовольствием, - прошипела женщина.
Уннар-заш невольно затаил дыхание и окончательно сросся с холодной стеной. Сперва ничего не происходило, но затем женщина подняла руки, зашевелила пальцами, словно двигала в воздухе невидимые струны – а еще через удар сердца на него навалилась боль.
Еще никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. Боль от смертельных ран, нанесенных Дей-шаном, показалась мизерной и ничего не значащей. Уннар-заш чувствовал, как его медленно поджаривают на костре; кожа лопалась, кровь пузырилась и застывала черной коркой.
«Скорее бы уже», - мелькнула жалкая, полная страха и одновременно надежды, мысль – и растворилась в накатывающем безумии.
Он страстно желал тьмы, но все прекратилось так же внезапно, как и началось. Он моргнул на яркий свет и с удивлением уставился на собственную руку, целую и невредимую. Рот был поон крови. Оказывается, все же прокусил язык.
- Ну что, примитив, - выплюнул визар, - теперь ты будешь сговорчивее? Будь в нашем распоряжении считывающее устройство, мы бы и так все узнали. Но его нет, и поэтому приходится прибегать к таким вот… методам.
И тут Уннар-зашем овладело необъяснимое и совершенно непробиваемое упрямство. Он кое-как поднялся с пола, прислонился спиной к стене и сплюнул на пол яркую пузырящуюся кровь, вкладывая в это действие все свое презрение к врагам, на какой был способен.
- Я никогда… - слова давались с трудом, из горла выползало сдавленное сипение. – «сорвал голос». – никогда ничего не скажу визару.
- Тогда продолжим, - холодно заключил визар,- Лисса.
- Отдай его мне, - снова попросила женщина, - ты от него ничего не добьешься.
- Все же попробуем повторить. А потом делай что хочешь, только помни о том, что это - примитив, не более.
Уннар-заш закрыл глаза и начал молиться полуночным духам, чтобы те поскорее забрали его к себе. Лисса подняла руки, и даже с закрытыми глазами он видел, как к его телу тянутся от ее пальцев тонкие сверкающие нити.
***
Наверное, он все-таки умер.
Тело было исполнено необыкновенной легкости. Мысли – кристально чисты. В окно лился яркий солнечный свет, доносился умиротворяющий шелест листвы. Все это настолько походило на те далекие дни в Хеттре, что Уннар-заш ничуть не удивился бы, окажись его тело телом маленького мальчика.