В целом, допрашивали нас около часа. За это время девушка
познакомила меня с Солином и представила своей коллегой. Сыскари же
получили очень толстый намёк не трогать мою персону. Мол, даже не
пытайтесь повесить на Эстель это убийство. Судя по единодушному
вздоху, мужчины и вовсе не собирались.
Уже перед уходом сэр Кастель поманил меня к себе:
- Леди, вы уверены в своём решении работать здесь? Работа
детектива - сложное дело, не всякий мужчина справляется. Что уж
говорить о такой хрупкой и юной леди, как вы? - тихо произнёс он,
недовольно поглядывая в сторону Ноксы, картинно сложившей руки на
груди.
- Я пока на испытательном сроке, сэр, - чуть слукавила, - вот
месяц поработаю и посмотрю, что мне делать дальше.
- Надеюсь на ваше благоразумие. Пойдём, Эдвин, нам ещё циркачей
разгонять...
- О! - оживился Солин, - хорошее дело! А то понаставили своих
шатров, ступить на площади некуда! Ладно, бывайте, девушки, я тоже
побежал.
Через минуту мы с Ноксой остались вдвоём. Честно, я даже
обрадовалась. Всё-таки общество полисменов и этого болтуна Солина
меня утомило. Но больше всего раздражал Эдвин. Я не знала, куда
деваться от его взгляда, причём такого... подозрительного,
осуждающего. Неужели он считает, что я и вправду убила графа? В
конце концов, это смешно!
- Ничего не понимаю, - моя начальница упала на стул в приёмной и
закинула ногу на ногу, - мне казалось, шатры появились только
сегодня. Эстель?
- Вроде бы, - я наморщила лоб, думая совсем о другом, - а
что?
- Ничего. Так, показалось.
Нокса
Сумерки мягко накрывали город матовой пеленой. Ещё до заката
пустела главная площадь, закрывались рынки и двери купеческих
лавок. Только одинокий фонарщик, чертыхаясь, зажигал огни.
Спрятавшись в тени дома, я немного понаблюдала за ним. Стёкла
фонарей были пыльными и мутными от копоти, но подслеповатый
фонарщик ничего не замечал за ярким светом. Впрочем, кто мог
указать ему на оплошность?.. Ставни закрывались рано, с последними
лучами солнца, а днём до фонарей не было дела. На моей памяти, их
мыли только один раз - в праздник Летней Ночи.
Уже год я в Руане, а всё никак не привыкну. На моей родине
каждый фонарь претендовал на искусство. Как только не украшали
улицы города - золочёнными соловьями на жёрдочке, мозаикой из
цветного стекла и декоративной розой, оплетающей арки и стойки с
магическими огнями. Летними ночами Фолкрит сверкал, и не дай
Звериный бог, или местный Хранитель, кто-нибудь увидит пыль и
копоть. Смотрители на год будут лишены премии, а то и вовсе попадут
в княжескую немилость. Город должен искриться, как молодая невеста
на свадьбе. Жизнь в Фолкрите била ключом в любое время суток. У нас
было принято поздно вставать и гулять после заката, любоваться
вечерним небом. Поэтому тихий провинциальный Руан поначалу напомнил
мне дотошного слугу, чей график был расписан по минутам - с
рождения и до самой смерти.