- Да что же ты такое говоришь, Аруна! - я скорее почувствовала, чем увидела, как женщина расстроенно всплеснула руками, а потом она подошла ко мне, развернула к себе лицом, вгляделась в мои глаза и крепко обняла, прижимая к своей груди. - Ты не одна... просто пойми, после травмы ты стала другой, я была в растерянности, но сейчас всё хорошо, прости меня, ты моя кровиночка, я ни за что тебя не оставлю!
Вдохнув запах Райлы (она тоже не благоухала розами), прикрыла веки, ближе в этом мире, чем эта женщина у меня никого нет. Она заботится обо мне, как может, переживает. А мне теперь никак нельзя её подвести.
- Мама, а когда можно будет помыться в реке? Мои волосы в ужасном состоянии, - заговорила я спустя несколько минут тишины.
- Зачем мыться? Вода в реке всегда холодная - судороги мигом сведут все конечности, а там и заболеть недолго. Мы обтираемся песком и рчаткой, она не позволяет заводиться на наших телах различным кровососущим жучкам, да и иные болезни тела обходят стороной, - искренне недоумевала она, заглядывая в мои глаза.
- Тогда хотя бы расчесать их, - дёрнула я за один из колтунов, - невозможно так ходить, голова болит.
- Гребень я достану, - кивнула после секундного замешательства мать. - Помогу разобрать на пряди, станет полегче.
- Таккь (прим. автора: с норвежского - спасибо), - поблагодарила её я и улыбнулась.
- И чего ты забыла у обережного огня? - вдруг всполошилась Райла, увлекая меня за собой, - пойдём, костёр разведём, а то потух практически, вот и холодно в шалаше стало.
Я следила за женщиной: та споро поворошила тлеющие угли в костре, что был разожжён неподалёку от нашего вигвама, закинула в него ломкий сухой хворост, и пламя мгновенно, весело треща, занялось. Затем настал черёд более крупных веток.
- Не стой без дела, неси остатки крула, сварим часть, часть запечём, с собой возьмём в лес, - заворчала женщина, но как-то так по-доброму, с другой совершенно интонацией, и я вдруг отчётливо поняла, что новую Аруну приняли, и у меня теперь точно появился кто-то родной и близкий. В груди разлилось тепло и я, отчего-то глупо улыбаясь, помчалась за шалаш, куда убрала казанок с замоченными в солёной воде кусками мяса.
К тому моменту, когда первые лучи местного солнца коснулись горизонта, окрашивая его в яркие ало-жёлтые тона, а обережный огонь погас, словно его и не было и вместе с ним истаяли две луны, мы уже успели сварить кашу на завтрак, и нанизать мясные куски на крепкие тонкие палки и разложить над костром, чтобы поджарились.