И вот те, что стоят слева, не хотят делиться с теми, кто справа, и с теми, кто кормил их, кто платил в казну. Но своя шкура дороже.
Все терпеливо ждали моего решения, а я страсть как устал. От омерзения хотелось помыться. Даже мои испачканные сапоги не так воняли, как эти надушенные и напыщенные хлыщи. Они смердели нещадно.
— Я приказал переплавить корону не просто так, — сжав подлокотники, подался вперед. Говорил тихо, спокойно. — У вас нет больше короля. Но есть другой правитель. И вы все слышали мои слова. Кто-то решил, что можно жить как при Моргвате…
При упоминании имени короля все взгляды устремились на меня. Я встал и неторопливо спустился по ступенькам. Толстый ковёр прекрасно глушил шаги. Моё равнодушие и невозмутимость вводили в заблуждение.
Где-то рядом с замком был Хонрак. Одно сомнение, и я буду править головешками. Виски привычно сдавило. Мой голос стал хриплым и грубым. Морщась от нудной боли, продолжил:
— Не будет больше тайных договоров, соглашений. Не будет игр. И Моргват не вернётся. Если вы остались здесь, если стоите и дышите, то теперь моё слово — закон! — Хонрак и его желания вынудили меня повысить голос. — Закон! Никто не брал с вас больше, чем нужно! Никто не требовал невозможного. И свою свободу и жизнь вы приравняли к лишней паре золотых монет! — мой разгневанный рявк сотряс воздух. Даже пыль с потолка посыпалась. — Пара монет… — я поравнялся с министром: за его кафтан можно было бы прокормить не один десяток людей. — Что же, это ваш выбор.
— Убьёте нас? — ехидный возглас какого-то сухопарого мужчины вызвал у меня рык. — Всех?
— Ваших голов мне хватит, — жестко ответил, чувствуя злость Хонрака. — Всех ваших. А для пущей убедительности я велю насадить их на колья и выставить на площади. Так и поступим, — под шум и ропот я почти подошел к Роладу. — Не будем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Казнить. Казнить их всех. Прилюдно. Все их имущество идёт в казну. Родных и близких — не трогать, — под конец я уже перекрикивал возмущенные голоса. — Если кто-то нарушит и это слово, то к семи головам добавятся новые. И новые. И новые! Я могу передумать, и на эшафот пойдут целыми семьями.
— Так нельзя!
Вперед вышла женщина.
Она протиснулась мимо Ролада, юрко ускользнув из его рук. Толкнула стражу и смело приблизилась ко мне. Страха в её карих глазах я не увидел. Губы её слегка подрагивали, когда она строгим, но срывающимся голосом продолжила.