- Да, миледи Брюна, - ответила я, стараясь говорить спокойно.
- В этом замке, - она для верности показала на пол и потолок, - все слушаются только меня. Потому что отец по-настоящему любит только меня. Бабуля уже выжила из ума, а эту гадину Ундису он скоро выгонит. И остаюсь только я – его единственная и любимая дочь. Я – хозяйка Намюра. Тебе ясно?
- Да, миледи Брюна.
- Уже лучше, - она сцепила руки на животе и откинулась на спинку кресла. – Отец сказал, ты - дочка его товарища. Кто твой отец?
Мысли мои заметались, как перепуганные птички-крапивники. Что мне ответить? Надо ли сказать правду? А если герцог будет недоволен?
- Мой отец – лорд из Лейеша, - ответила я, чтобы долгим молчанием не вызвать недовольство Брюны. – Но я почти ничего не знаю о нем. Я воспитывалась в монастыре, а отец давно умер.
- В монастыре?! – черные, будто нарисованные угольком, брови Брюны изумленно приподнялись, а потом она расхохоталась. – Тогда понятно, почему ты кланяешься так неуклюже. В монастыре ведь учат только молиться. Ты умеешь танцевать?
- Нет, - призналась я.
- Петь?
- Нет.
- А музицировать? Играешь на лютне? На флейте? А может, на вьели?..
Это было унизительно – отвечать все время: нет, нет, нет…
- Да что же ты тогда умеешь? – презрительно смерила меня взглядом Брюна.
- Меня научили читать, писать, вести счета и я немного знаю о травах – какими лечить кашель, какими успокаивать сердце…
- То есть ничему, - перебила меня дочь дракона. – Все с тобой ясно. Неуч, неумеха, и никогда не была при королевском дворе.
- Нет, не была.
- А отец скоро повезет меня туда, - сказала она равнодушно, но я-то видела, как она мечтала туда попасть. – Осенью. Когда соберут урожай. Мы поедем в столицу, и дядя Рихард устроит в мою честь большой праздник. Мне уже сшили дюжину платьев, и сошьют еще дюжину. А когда я приеду в столицу, отец заплатит королевскому портному, и он сошьет мне такое платье, что королева ахнет.
- Ничуть не сомневаюсь, - пробормотала я.
- А тебе идет мое платье, - она хищно улыбнулась. – Я носила его в прошлом году. И эти туфли хотела выбросить.
- Вы очень добры, что подарили их мне, - сказала я сдержанно. – Признаться, когда ваш отец забрал меня с собой, у меня не было даже вилланского платья, в котором я сюда приехала.
Брюна мгновенно подобралась и впилась в меня взглядом. Ее глаза так и буравили меня – черные, горящие обидой, ненавистью.