— Надеюсь, не утомились в ожидании? —
спросил Робен Вернет с непринуждённой улыбкой, не требуя ответа и
проходя во главу длинного стола в центре.
Члены семьи, до этого сидевшие по
краям от пианино, собрались у стола. Мама напротив отца, брат Надин
через место по правую руку, а Вероника, я и Син по старшинству
слева. Сентьон Кельн, кажущийся особенно высоким и худым на фоне
отца, остановился с ним рядом. В бардовой рубашке под чёрным
костюмом, прибранными у затылка тёмными волосами и будто вежливой
полуулыбкой он представлялся мне незаменимым помощником самого
Вездесущего, чуждого здесь.
— Сегодня у нас особенный день, —
продолжил отец, обведя всех взглядом. — Сегодня мы с господином
Сентьоном Кельном заключили контракт, скрепив его браком между
нашим новым партнером по рабочим вопросам, — указал он на вампира,
— и Корнелией, счастливой наследницей большей части семейного дела,
— гордо произнёс он, и я выдавила улыбку, будто так оно и было.
Изумлённые взгляды семейства все как
один устремились на меня. Мама, такая изящная и всё ещё бледная
после продолжительного лечения много лет назад, кивнула,
благословляя. Послушная и преданная, она ничего не могла изменить,
и я глянула на стройную Веронику, что совсем скоро также без выбора
должна была выйти замуж. Она улыбнулась с поджатыми губами.
Совсем не так, как Надин
напротив.
С ним мне никогда не удавалось
ладить. Вечное противостояние из-за нелепой глупости. Не придумать
проще, он считал, будто дар, его возможную свободу и великое
будущее отобрала я. Будто своими силами я едва не лишила жизни
маму, а после и вовсе присвоила всё внимание семьи — первая магиня
в роду! Такое не остаётся без последствий, и он не забывал этого,
должно быть, ни на мгновение. А если такое и случалось, то привычка
всё возвращала на место. Вот и сейчас на лице старшего брата не
было и капли сочувствия, а вместо вежливой улыбки — спрятанная в
уголках губ усмешка.
Я отвернулась, так и не став смотреть
на реакцию Син. Мне не хотелось видеть, что прочувствовала я сама.
Впрочем, Синди держалась великолепно на протяжении всего ужина.
Несмотря на удар в саму душу, в надежды и мечты, что она так
трепетно лелеяла долгие годы. Я боялась даже представить, с какой
болью рушится её мир каждый миг. У меня не было столь же страстного
желания, и свобода, к которой я так рвалась, рядом с ней будто
теряла значимость.