Я не забыл Эжени Безансон. Время от времени ее гибкая фигура мелькала перед моим воображением. С любопытством отправился я в каюту взглянуть на эту интересную особу.
Дверь в дамскую каюту была заперта, и хотя в главной каюте было несколько дам, креолка не находилась в их числе. Дамская каюта – место священное, куда холостяки впускаются только когда пользуются счастьем иметь там знакомую, и то в известные часы.
А из ста пассажиров, находившихся на пароходе, я не знал ни души, ни мужской, ни женской, и имел счастье или несчастье равномерно быть неизвестным им. При подобных обстоятельствах, мой вход в дамскую каюту был бы принят за дерзость; и я сел в главной каюте, и занялся изучением физиономий моих спутников.
Тут была всякая всячина: богатые купцы, банкиры, комиссионеры из Нового Орлеана, с женами и дочерями, спешившие, по обыкновению, убежать от жёлтой лихорадки в какое-нибудь место с модными купаньями. Были тут и плантаторы хлопчатой бумаги и пшеницы, возвращавшиеся домой из верхних городов. Были тут и креолы, старые виноторговцы из французского квартала, со своими семействами. Были и богато одетые джентльмены, в чистейшем белье и тончайшем сукне, с брильянтовыми пуговицами на манишке, и с толстыми кольцами на пальцах.
Между ними я приметил человека, который громко вызывал меня на пари о беге пароходов. Он прошёл мимо меня несколько раз, бросая на меня вовсе не дружелюбные взгляды.
Приятель мой, управитель, сидел тоже в главной каюте.
Вы не должны предполагать, что его должность лишала его преимущества занимать первоклассную каюту. На американском пароходе нет «второклассной главной каюты». Такое различие неизвестно на Миссисипи.
Управители плантаций обыкновенно люди грубого и жестокого характера. Самая их должность делает их такими. Этот француз, однако, казался исключением. Он имел вид очень почтенного старика. Мне нравилась его наружность, я даже заинтересовался им, хотя он, казалось, вовсе не платил мне взаимностью.
Кто-то пожаловался на комаров, и посоветовал отворить дверь в дамскую каюту. Это подхватили многие другие, и дамы и мужчины. Обратились к капитану. Он дал позволение, и врата пароходного эдема растворились. Результатом был порыв воздуха, который пронесся по главной каюте, и через пять минут не осталось ни одного комара. Это было большим облегчением.