– Я и не прошу. Я лишь хочу понять хоть немного! Потому что я
ни-че-го не знаю. Я семь лет не выходила дальше леса вокруг приюта.
Мои родители мертвы. А про Академию я знаю лишь то, что она
существовала. Где-то. И то из детства. Все вы, маги, преступники, –
так нас учили. И ещё утром я собиралась выкрасть свои документы,
выкопать пятьдесят монет и сбежать куда глаза глядят. Но я
встретила виверну, а потом меня похитили. И сказали, что ради
светлого будущего. Это всё, что я знаю, и извините, если этого
слишком мало!
– Хорошо, Татантрея, – смилостивилась леди Элбери, помолчав
немного. – Я поясню тебе. Сейчас ночь, и у нас жарко, потому что ты
не в королевстве Данрадо, а на противоположной части планеты, в
стране Ихигару. Поэтому сейчас у нас ночь, и у нас тепло. Холодов
здесь почти не бывает.
– Ихигару? – Оторопела я. – Это же за океаном. Как это
возможно?
– Магическими путями через пространственные петли, – мягче
ответила леди Элбери. – Тебе повезло, что Вёлвинд оказался рядом. В
твоём королевстве магов порабощают, а заклинателей драконов, как и
самих драконов, истребляют, не размышляя. Здесь твоей жизни ничего
не угрожает. В Ихигару никто не преследует магов, а в нашу Академию
присылают детей со всех уголков мира, потому что это лучшая школа
магии из всех существующих.
И мне стало неловко. Выходит, мне спасли жизнь, а я сержусь? Я
закусила губу, вдруг накатила усталость и захотелось плакать.
– Простите, – выдохнула я.
Леди Элбери положила руку на моё плечо.
– Идём уже спать, Танатрея. В нашей стране далеко за
полночь.
Перед тем, как мы шагнули в зеркало, у меня вырвался ещё один
вопрос:
– А мистер Вёлвинд старый или молодой?
Я проснулась от звука раздвигаемых штор, распахнула глаза и тут
же зажмурилась от по-летнему яркого солнца.
– Доброе утро, юная леди! – произнесла крепкая женщина средних
лет в красивом розовом переднике и строгом светло-сером платье. –
Солнце уж высоко, пора и вам вставать.
– Доброе утро, сестра... – сонно проговорила я, дивясь, с каких
это пор сёстрам позволен розовый.
И тут же вскочила: я же больше не в приюте! Заморгала быстро и
замерла, рассматривая не привычные унылые стены, а узоры, выбитые
на светло-зелёных тканых обоях, позолоченный канделябр на пять
свечей, элегантную мебель и шёлковый ковёр на полу. Всё изысканное
и утончённое. Цветы в большой мраморной вазе с золотой окантовкой –
как фонтан красочных всполохов в центре гостиной. В высокие окна
щедро лился солнечный свет, звон колоколов и колокольчиков, голоса
и птичий щебет. И было... тепло!