— Форма. Новая. Меня без нее
на занятия куратор не пустит...
— Я бы тебя в ней из дома не
выпускал.
— А может не все так страшно?
— понадеялась я, с сомнением
разглядывая черные кожаные штаны, такие же, как у парней, но
женского фасона, черную куртку с заклепками по краю, тремя рядами
шипов на запястьях и красной надписью КМВ на груди. А красная
блузочка с немаленьким таким вырезом убивала все сомнения, что моя
природная красота останется незамеченной. А еще я нашла плащ.
Антистихийный, как гласила бирка. Ему я обрадовалась и повесила в
шкаф.
Кротик опять засуетился у норы, достал пакет побольше и с
усилием перекинул его через оградку. Мы озадаченно переглянулись с
Фаней, и я забрала очередную посылку.
Там оказались ботинки. На высокой платформе, с глубоким
протектором, грубые и тяжелые на вид ботинки.
— Хм... — озадаченно взвесила я их в руке.
— Выброси, — посоветовал домовой.
— Форма... — протянула я, еще раз прикинув их вес.
— Тогда примерь, а потом
выброси.
Я переоделась, посмотрела на себя в зеркало и выбросила. Платье
свое рванное выбросила, потому что ходить в нем — позор. А новая форма села по фигуре и мне
не захотелось ее больше снимать. И вырез мне понравился, и
ботиночки на ногах не ощущались. И сразу захотелось на учебу,
покрасоваться.
— Срамотень, — снова фыркнул Фаня, оглядев облегающие
штаны и подчеркивающую талию куртку.
Спорить не стала, но и не согласилась. Так и осталась в ней.
Остаток дня изучала книгу по приворотным зельям. "Вкус поцелуя",
которым я напоила декана, был из кратковременных приворотов и
должен был давно пропасть даже без нейтрализатора. Придется пытать
Индиру — явно же что-то
запрещенное добавила. Только —
что именно?
К вечеру мне пришло письмо от коменданта. Невеселое такое
письмо, в котором мне напоминали о десяти часах отработки. Даже
читать до конца не стала, порвала его, и легла спать, думая, какую
бы гадость сделать Фергюсу, чтобы думать забыл про наказанных
ведьмочек.
А посреди ночи меня разбудил шум, хохот и дружное мужское
пение.
Над палатками туман - это курит комендант,
Домовой и леший хлещут самогон.
Слышим мы мат-перемат, гоблин тот лежит в умат
И завален отказными весь немытый пол.
И пока спокоен враг, все палатки на ушах,
Мы упьемся самогона, всем смертям назло,
Но если вражеский урод отработку приберег,