Прикрыв глаза, Родион принялся вспоминать армейских дружков,
отцов-командиров – а что еще-то вспомнить недавно отслужившему
парню? Само собой, армию, в которую никто попасть не хочет. Ай-ай,
вопят, дедовщина, боимся! Что-то в этом роде встречается, конечно,
но без крайностей. А как иначе заставить нахального молодого
балбеса делать что положено? Ходить в наряды, заниматься боевой
подготовкой, кроссы по утрам бегать? Он ведь ни к чему подобному не
привык, дома мама и бабушка на него молились, словно на икону – все
на подносике подавали, даже сахар в чае размешивали. Как же, вдруг
да дитя осердится, завтракать не будет? А уж если учиться куда
поедет – вообще позор! Гонору у таких недорослей хоть отбавляй – и
спортсмены-то они, и блоггеры, и геймеры, и еще хрен знает кто, а
собственные трусишки-носочки постирать не умеют, мамкам домой
возят! Те и рады: ах, мальчик наш, мальчик…. А «мальчик» уже такая
дубина стоеросовая, что будь здоров. И вот горе-то мамкам-бабушкам,
если от армии откупить не удалось! «Ребенок» звонит по мобильнику,
слезные письмишки пишет: «Заберите меня отсюда-а-а-а».
Сержант-сволочуга утром ка-ак гаркнет: «Р-рота, подъем!» – это
вместо того, чтобы каждого разбудить аккуратненько: Андрюша,
подъем, вставай, Олеженька… ути-пути-сю-сю-сю… А еще и на зарядку
бегать заставляют, службу «тащить». Ау, комитет солдатских матерей,
где вы?
Служить-то всего год, а и то никто не хочет. В армии-то чай тебе
не помешают. А впрочем, уже все к тому идет. Поваров нанимают,
уборщиц – старшина Дормидонт Кондратьевич плевался, как узнал.
Армия, сказал, армией должна быть, а не детским садом!
– Рад!
Задумавшийся Родион вздрогнул от неожиданности, услышав чей-то
голос. Зовут?
– Твое имя Рад?
Обернувшись, молодой человек увидел перед собой девушку в
полотняном платье до пят, с красной затейливой вышивкой, босую.
Длинные каштановые волосы незнакомки были заплетены в толстую косу,
на висках поблескивало что-то серебряное – серьги, что ли? Очень уж
большие, однако. А личико миленькое, красивое даже. Глаза серые или
серо-зеленые, большие, нос прямой, тонкий.
– Это тебе! – Девушка держала плетеную корзинку с тряпьем, надо
думать, обещанной одеждой.
– Вот, спасибо! Ой… – Родион вскочил было, но тут же,
устыдившись собственной наготы, спрятался за кустами. – Ты
корзинку-то оставь и иди, ладно?